Петрухин задумался, переваривая услышанное.

— Ружье? Ты думаешь — ружье?

— Конечно! Он пришел с ружьем… Или с обрезом — сейчас это не суть важно. Важно, что он принес ствол. Болтаться по городу с оружием никакого резона нет. Значит, хранил где-то рядом… Если бы он пришел с противоположной стороны — тогда да, проблема. Там и парк, и целый жилой квартал. А здесь, — Купцов ткнул ручкой в схему, — всего-то три дома.

— «Всего-то»! — передразнил приятеля Дмитрий. — Между прочим, это минимум несколько сотен квартир.

— Если быть точным — двести четыре. Я уже проверил по адресной базе.

— Ишь ты! Наш пострел везде поспел… М-да… По идее — работа для целой бригады… Нормальный такой оперской геморрой… Но меня сейчас больше другое заботит. Если принять за основу твою версию, это здорово меняет расклад. Мы ведь исходили из того, что ствол принадлежал покойному Нокауту. А допуская, что Саша принес ствол с собой…

— Хочешь сказать, он был заранее настроен на убийство?

— Сомнительно, чтобы Саша изначально затевал убийство прямо в офисе. Скорее всего, ствол он взял, чтобы просто попугать Нокаута. Возможно, даже не собирался его доставать. Но потом что-то пошло не так, не по сценарию…

— Очень может быть, — согласился Купцов. — Так или иначе, но версия Строгова идеальна тем, что опровергнуть ее нельзя. Из трех непосредственных участников событий один вице-през и говорит. Другой мертв, третий скрывается.

— Значит, будем искать третьего! — возбужденно подвел итог Дмитрий. — Он решителен, хладнокровен, вооружен. Строгов вышел — «ни кровинки в лице». А этот жевал резинку и спокойно прихватил с собой ружье, хотя мог и скинуть… Конечно, не факт, что он снимает хату в этих домах. Он мог приехать и на машине. Оставить ее и пройти пешком… А если даже и жил там, после убийства наверняка сменил адрес…

Выряженная в эксклюзивную, стилизованную под униформу баварских разносчиц пива пышногрудая официантка сгрузила на стол очередную, Купцов уже сбился со счета какую, пару кружек, и Леонид, не в силах более терпеть подобного мотовства, болезненно выдохнул о своем:

— Димон, тут такое дело… У Ирки выпускной на носу… Надо за платье начинать думать, туфли, то-се… А у меня сейчас, как назло… Короче, ты не мог бы… Что-то типа аванса в счет будущего… Раз уж мы с тобой…

Окончательно смутившись, Купцов покраснел и стыдливо примолк.

— Бли-ин! Лёнька, молодца, что напомнил. А то я, по правде сказать, малость затупил… Конечно, — Петрухин достал из кармана денежную «котлету», на глазок поделил ее пополам и протянул одну часть напарнику: — Вот, держи. Это на оперрасходы и на поддержку штанов.

— Спасибо, дружище.

— А мне-то за что? — весело подмигнул ему Дмитрий. — Это Брюнету низкий поклон… Ну так чего? Завтра с утреца подрываемся на поквартирный обход?..

— Прежде чем отправляться, к нему надо подготовиться.

— А разве здесь кто-то против? Допиваем и — вперед, к новым свершениям. Только, чур, едем ко мне.

— Почему к тебе? У меня квартира больше.

— Я твою сестрицу… того… Опасаюсь… — честно признался Петрухин.

* * *

За остаток вечера и кусочек ночи партнеры прогнали через компьютер адреса двухсот четырех квартир из списка Купцова. Они отлично понимали, что информация из нелегальной базы данных неточна, изобилует массой ошибок, а некоторые данные просто устарели. Люди имеют неприятное свойство умирать, уезжать, жить без прописки. Дети убегают из дому, старики «теряются», мужчины уходят к любовницам, алкоголики и наркоманы исчезают без следа… К слову, довольно часто бывает так, что любящие родственники даже не заявляют об этом в милицию, а — вздохнувши с облегчением — продолжают радоваться празднику жизни. Бывает, что родственнички сами прикладывают руку к исчезновению бабушек-дедушек-супругов. За дверьми с рядом кнопок происходят тысячи больших и маленьких трагедий. Впрочем, за дверьми респектабельными, новорусскими, их происходит не меньше. Богатые тоже плачут. Их плач заглушают стеклопакеты, но слезы солоны так же, как и у бедняков. А в основании всех проблем лежат все те же — зависть, жадность и похоть.

7 мая 2011 года, сб.

В начале одиннадцатого утра под уже знакомой профессиональной рекламой «У мусора есть дом!» остановилась не менее знакомая «фронтера». Пару секунд спустя неприлично живым бодрячком из нее выбрался Петрухин, а следом, зевая и потягиваясь, выполз разбитый, с красными глазами Купцов…

— …И все-таки нехороший ты человек, Димон. Злой. У меня ведь сейчас по режиму — самый сладкий сон. Я ж в последнее время все больше по ночам бомбил, а с утра привык отсыпаться.

— Пора бросать барские привычки. Все эти ночные «экипажи, скачки, рауты, вояжи» — не при царском режиме живем.

— Угу. Тебе бы такие скачки!

— Не гнуси! Между прочим, сегодня суббота. Ближе к обеду добропорядочные бюргеры повылезают из своих берлог и расползутся по приневской тайге. Лови их потом майками!

— Дмитрий Борисович! — высунулся в окошко Луканин и подобострастно уточнил: — Мне вас здесь дожидаться? Или подъехать ко времени, которое вы назначите?

— Отдыхай, дядя Коля.

— Это как? — растерялся водила.

— Как хочешь. Водки попей… ты ведь жаловался, что даже водки выпить нет времени. Считай, у тебя отгул за двадцать третье.

Недоумевающий Николай Иванович кивнул головой, нырнул обратно в полированную тучу «опеля» и скоренько, пока новое начальство не передумало, укатил. И то сказать: в кои-то веки в субботу — и вдруг свободен! Чудеса!

— Ты что это транспортное средство в отгул отправил? — проворчал Купцов.

— Я этого Колю-Ваню не перевариваю. Как услышал, что я с Брюнетом на ты общаюсь, — все! Так и норовит в жопу лизнуть. А меня от этого тошнит.

— Ну так ты бы его выгнал, а тачку оставил. Хорошая тачка.

— Я тоже так подумал сначала. Но… в том-то все и дело, что тачка хорошая. Ее без присмотра оставить страшно — угонят в пять минут. Нам бы с тобой чего поскромнее.

— Тогда попроси у Брюнета тот самый «фолькс». Из-за которого вся эта канитель образовалась.

— А что? Это идея. Пожалуй, так и сделаем, — вдохновился было Петрухин, но тут его взгляд уперся в «три тополя на Плющихе», и экс-оперативник оперативно сник.

А между тем утренний воздух был сегодня необычайно свеж. Зеленели деревья, блестел вымытый поливальной машиной асфальт. Словом, природа шептала. Даже три дома на противоположной стороне улицы — и те стояли притихшие, еще не догадываясь о том, что попали под колпак двух бывших ментов. Они же — несостоявшиеся копы.

Дмитрий тяжко вздохнул и так, на всякий случай, снова усомнился:

— А если он все-таки пришел с противоположной стороны? Заложил для конспирации крюк и вышел отсюда?