Нечего. Наша жизнь, что дым из трубы. В начале тонкая струя, но густая, сочная, потом расплывается, редеет и пропадает никому не нужной и незамеченной.

Относит ветер в одну сторону, относит в другую, разбрасывает…

Сидим с политруком у помполита и крепимся, но чины, чины, разница сказывается.

Выходной. Что-то похолодало. Восточный ветер. Бледное солнце. Собираюсь с начбоепитом в тир постукать из мелкокалиберной. Не упустить бы момент. Надо бы отдохнуть. Поваляться в казарме неудобно. Вчера что-то устал здорово, чувствуется общая утомленность.

Стреляем из мелкокалиберки с политруком и начбоепитом. Я от них не отстаю. Правда, из нагана вопрос спорный. Попал в семерку, но как-то неуверенно. Пригласил помполит к себе сыграть в шахматы.

Надо устроиться на квартиру. Там, глядишь, в бильярдишко сыграем, соберутся. Мне развлечение, да и другим тоже. Побалакаем. Время проведем. Не надо будет как сегодня бродить по линии бесцельно и бесполезно. Выйдет ли что?

Лужи стали внушительные.

Прерывают. Вышел командир дивизиона. Значит, я буду избавлен от побегов, если останусь на учебном взводе. Комнаты все еще нет и не предвидится. Начальство, конечно, наплевало на нас.

Пасмурно и ветрено. Не знаешь куда деться. К себе идти не хочется. Ни заняться, ни отдохнуть нельзя, холодно и мешают стрелки. Наверно, ко мне прикрепили Нечепуренко для выявления политико-морального состояния и обработки для вступления в партию. Посмотрим, кто кого проведет! Как-нибудь добьем до тепла да прослужим лето, а там видно будет. Бамовский шалман везде, даже в занимаемых должностях. Политрук взвода комсомолец. Как такие вещи допускают? Редко попадет кадровый командир, все вриды.

Даже командиры отделений командуют взводами. Везде и всюду в первую очередь партийцы и комсомольцы, дураки ли они, могут ли работать, дадут ли пользу? Не важно.

Побыл вчера в бане, в настоящей, где никто не говорит, что много выльем воды. Тепло, свободно и чисто и не торопят. Посмотрю я на жизнь комсостава и подумаю, как живут и что делают? Ни пойти никуда, ни развлечься. Корпят дома и дичают. У отделкомов — деревня, а у начальства — большие чины, так и не к кому сходить. Становишься истуканом.

Холодно убийственно. Ветер пронизывает до мозга костей. Записать нечего. Нечего, потому что жизнь пуста.

Как будто потеплело. Занимаюсь с к. о. Ну и командиры. Кончили полковые школы, а ни черта не знают. Говорят, что я белая ворона. Да это, пожалуй, так и есть. Дико мне среди такого комсостава, некультурны, невежественны, малограмотны и т. д. Но чины, что же поделаешь. Чем объяснить, не знаю, а ремонт мне все же не делают. Можно бы нажать, по-моему, но внутренний голос благоразумия говорит: нельзя.

Так вот и перебиваешься… Приехал помком дивизиона. Я хотя и молодой лагерник, но он кажется птенцом. Тяжело и дико ему. Подбодрил. Мирись дружок, партдисциплина. Привыкнешь. А Нечепуренко — тоже осведомитель помполита. Выявляет политико-моральное состояние. Ну, пускай стараются.

Сидишь в штабе, и не хочется идти домой, ну и уходит попусту время, жизнь. Считает Пахомов дни, а нам считать можно? Наверно можно, потому что затевают какой-то профсоюз. А раз так, то извините. Послужим год, а там всего хорошего.

Что-то память изменяет, или еще что, только вчерашний день не помню. Вечером в 11,30 в штабе с помполитом сыграл в шахматы. А комнату все же не ремонтируют. Начальнику, тому достанут и материал, и рабочих, а нам нельзя, мы мелкие сошки. Да и как дать людей, ведь это преступление, надо кончать пути. Жить комсоставу без крыши — это не преступление. Не заботиться, не помогать нам — это не преступление. У нач. 3-й части кабинет разделан под лак, а кому это надо. Конечно, нач. Мне, так простую комнату теплую и больше ничего.

Прорываемся с дисциплиной даже у партийцев.

Не считаются с исключением из ВКП (б). Ставят вопрос о квартире, доходя до бюро, а мы б/п куда пойдем? Новиков бузит, что перебрасывают, что не дают жилплощадь. А я не имел ее с приезда. Не имею и сейчас. 50 шт. горбылей для крыши и отепления выписать — преступление, нельзя. Нач. отделения сжечь эти горбыли можно. Спрашивается, кто же теряет свою жизнь в БАМе? Мы, живущие в конурах на холоде, или начальство, которое обеспечено всем?

Удивляюсь и не могу отгадать, почему нач. отряда благоволит ко мне.

Ни личной жизни, ни переживаний. Эти дни пустотой, провалом так и останутся в жизни. Тяжело и безотрадно. Даже надежд на то, что в ближайший месяц лучше будет с квартирой, [нет]. Что я буду на месте. Как-то умышленно не хотят сделать перегородку в 1 метр и навесить дверь. Верно, что у нас [неразборчиво].

Выходной. Весна вполне. Лужи и ручьи. Весна и красоты природы. Чувства. Но все поганит БАМ. Играю в шахматы с нач. отр. Узнаю подробность. Если проиграешь, то нач. весел и доволен. Если выиграешь, жди бури. Выигрываю две из трех — нач. идет на подлости. Берет фигуру как бы для хода, ставит ее на пятно, потом снимает, говоря: «Там стояла», — подставляя с расчетом взять что-либо, и берет. Низость.

Помполит приглашает к себе, но я увертываюсь. Чины и люди, разница. Чувствовать напряженно я не намерен. Чувствовать и делать вид, что я глупее их, не хочу. Квартира делает человека — окружающая грязь, переброски, временность распускают человека, не хочется, да и нельзя иногда гигиенично по-человечески умыться, одеться и т. п.

Богат будет материал, этот дневник.

Нет крыши над бараком. В помещение сыпятся опилки, мусор. Конюшня, а не комната. Приказываешь, носишь оружие, получаешь взыскания, значит, живешь, но что это за жизнь, которая укладывается в вышеуказанное. У всех разговоры вертятся вокруг увольнения. Партийцы решают оставить билет и уволиться. Есть распоряжение насчет профсоюза с разъяснением, что мы вольнонаемные. Вывод ясен. Помполит переделывает, скрывает, говоря:

— Если узнают, то, знаете, что у нас начнется?!

Понятно.

Мерзость, а не погода. Ураганный ветер, снег, слякоть.

В комнате гуляет ветер. Сидишь в шинели.

Фронт. Негде посидеть, забыться, отдохнуть. Хорошо, что меня побеги не расстраивают. Все же чины раздаются не по знаниям. Можно быть пешкой, но около короля. И дело в шляпе.

Снова Огурцов заводит разговор об увольнении. Это больное место у всех. Скоро начальник уезжает в отпуск, намекая, чтобы я переселился в его квартиру. Ну что ж, поживем. Хотя временно, но хорошо. Мучает меня выигрыш у нач. в шахматы. Надо ему проиграть. Пускай успокоится. Думай — и дипломатия.