необычной беременностью. Молоденькая землянка, каким-то чудом умудрилась зачать от марсианина. Кто был генетическим отцом ребенка, и что делал на планете, Роберт уточнять не стал. А вот за ведение беременности взялся.

К сожалению, мать Антоны была специфической женщиной. Она любила свободу и не осознавала, какая ответственность должна была лечь на ее плечи в виде ребенка. Она считала, что может игнорировать предписания врача, пропускала приемы, успокаиваться запрещенными препаратами. Только чудом это не повлияло на развитие плода. Так Роберт думал тогда. А сейчас он точно знал, сына спасло не чудо, а гены биологического отца.

Какое-то время врачу удавалось предвидеть и сгладить опасности такой беременности. Самым сложным, была температура. Недаром марсиан называли огненной расой. Нормальная температура тела взрослого жителя Марса варьировалась от сорока, до сорока пяти градусов. А плода, в утробе матери, скакала от тридцати до шестидесяти. Такие перепады плохо отражались и на женщине, и на ребенке. Но по большому счету, беременность протекала гладко.

Настоящая трагедия случилась накануне родов. Когда женщина, затосковавшая дома, решила развеяться в ночном клубе. Пьяный пилот не справился с управлением ЛТС и спровоцировал аварию на одной из воздушных магистралей города. В ту ночь молодой хирург — генетик стоял перед выбором: спасти ребенка или его мать.

Роберт спас мальчика. А потом и усыновил, когда попытки найти отца малыша потерпели предсказуемое фиаско и родственники Антона по материнской линии, один за другим отказались от него. И за тридцать с лишним лет мужчина ни разу не пожалел о своем решении. Даже сейчас, когда растрепанный сын без стука ворвался к нему в кабинет.

В отличие от интеллигентного отца, Антон был крупным мускулистым мужчиной. И все, кто не знал историю рождения Стольного, удивлялись, как у такого тонкокостного Роберта, мог родиться такой наследник.

— Вижу, дело срочное, раз ты в такое время у меня, а не на какой-нибудь стройке. — Ухмыльнулся отец и поправил старомодные очки.

Антон давно намекал Роберту, что не мешало бы откорректировать зрение. Но тот только отмахивался и ссылался на высокую загруженность и острую нехватку времени. На самом деле Антон знал, что его отец панически боится своих коллег.

— Вот, — Антон положил на стол врача тонкую папку, — мои анализы. Проверь. Сдал все, что только брали.

— И на наркотики? — Удивился Роберт, когда просмотрел анализы.

— Все анализы. Наркотики, токсины, аллергены, гормоны.

Роберт еще раз просмотрел страницы и отложил папку в сторону. Антон устроился в узком кресле для пациентов.

— Ты же сам видишь, что все в пределах нормы. Есть скачки гормонов стресса. Но показания не критичные. И небольшой рост половых гормонов. Но это тоже соответствует норме. Ты это от меня хотел услышать?

— Не совсем. — Пожал плечами Антон.

— Тогда что?

Несколько минут бизнесмен думал, как объяснить отцу свою ненормальную тягу к секретарше. Но не придумал. Он и самому себе не мог описать это состояние.

— На меня могли как-то воздействовать? Что-то подсыпать в еду или напитки?

Антон помнил, что когда Ведьма впервые ворвалась в его кабинет, он пил кофе. А потом она сама принесла ему обед в кабинет Дяди, а потом, и в собственный. Правда, это никак не вязалось с интересом к незнакомке в окне. Той самой, которой оказалась Маша. Но этот очевидный факт Антон сознательно игнорировал.

— Ты конечно полукровка, — начал отец, — чисто теоритически подвержен всяким воздействиям. Но практически, такого быть не могло. Иммунитет ко всякой дряни у тебя по истине марсианский. Сам подумай, твой организм даже обычные лекарства отторгает, не дает веществу всосаться в кровь. А ты про наркотики.

Антон нахмурился. Потер подбородок. Посмотрел в окно.

Маша

Спать после разговора с Лире не могла. Сон вязким серым туманом возвращал меня на красную планету. Кажется, я снова видела храм. Только теперь он не был пуст. Марсиане в разноцветных одеждах перемещались по территории комплекса. Смеялись, поздравляли друг друга, обменивались маленькими цветными коробочками. Все это напоминало аляповатый карнавал. Лиц гостей я не видела. Только улавливала чужие эмоции среди красного песка. Или думала, что улавливала.

А через секунду, я уже стояла в святилище. Эту комнату, статую и алтарь узнала сразу. И мужчину с чужой женщиной на алтарном камне. Напряженную спину, черную косу, монотонные движения и женщину закатившую глаза от удовольствия.

Легкие запылали огнем, грудь сжалась. И все, что я могла делать — кричать. Кричать от дикой боли. Вопль отразился от стен храма, поднялся под потолок и заполнил все пространство. Я видела, как Ротмер дернулся и повернул голову в мою сторону. Как раскололся на две части черный камень. И изменилось лицо статуи.

На этом все закончилось. Наступила темнота. Мягкая, густая, как материнские объятия. Кто-то шептал мне на ухо, что все позади. Все кончено. И больно больше не будет. Я уже не плакала. Боль в груди заменила спокойная пустота. Мягкая, чистая, никем не тронутая.

— Подарок. — Прошептал женский голос. — Прими мой подарок, дочь Войны.

О чем он говорил, я так и не поняла. Проснулась уже утром. С чувством тянущей боли в мышцах и привкусом утраты на языке.

Антон

Находиться дома было невыносимо. Чтобы не сходить с ума изображая отдых, Антон Стольный, после встречи с отцом, решил заняться делами. Их было не много. Мужчина ненавидел откладывать рабочие вопросы «на потом» и разгребать проблемы в спешке. В этот раз он об этом пожалел. Надеялся, что работа отвлечет его от Маши и перманентного напряжения в штанах.

Доделав работу, мужчина созвонился с адвокатом. Узнал, как обстоят дела с разводом сестры и не забыл уточнить про Камиллу. Женщина, если верить Раймонду, пока нигде не появлялась. Антон понадеялся, что бывшая любовница успокоилась. Поняла, что бодаться с ним не стоит. За собственную репутацию Стольный не переживал. Он сделал достаточно, чтобы обезопасить себя и свое имя. Скандал, в какой-то степени мог даже пойти ему на пользу. Но Машу втягивать в этот спектакль он категорически не хотел.

— В суде она ничего не добьется. — Монотонно рассказывал Раймонд. — Журналисты могут принести некоторые хлопоты. Но согласись, пиар лишним не бывает. Даже такой. Представляешь, как будут бушевать писаки? «Антона Стольного пытались развести на деньги!», «Женить и обобрать!», «Как самого богатого человека планеты чуть не оставили без штанов!», «Богатые тоже плачут: трагедия Антона Стольного!». Так и вижу неоновые заголовки.

Антон закатил глаза, но ничего не ответил. У Раймонда всегда был интересный взгляд на жизнь. Порой, излишне оптимистичный на вкус Стольного. Но сам