– А теперь говори правду. Ты ведь знаешь, что неблагодарность – очень тяжкий грех, малыш. Ты ведь знаешь это.

– Да, дядя Беким, я знаю это. Я помню и всегда буду помнить то, что вы сделали для меня и моей семьи.

– Это хорошо, что у тебя такая хорошая память. Поэтому рассказывай, не бойся.

– Дядя Беким, вы спасли меня от смерти, но вы приезжаете и уезжаете, а я здесь каждый день рискую жизнью, выполняя ваши поручения.

– Но я ведь тебе плачу!

Албанец действительно давал ему изредка небольшие деньги.

– Да, дядя Беким, спасибо.

– Тебе что-то приказал Насрулло? Его хитрости очень примитивны и видны невооруженным глазом.

Азизулло промолчал, посчитав, что небезопасно даже наедине с Бекимом плохо отзываться о Насрулло.

– Что ты молчишь? – не отставал от парня албанец. – Он поручил тебе проследить за мной? Да?

Азизулло кивнул, по-прежнему не открывая рта.

– Понятно, – сказал Беким и тыкнул пальцем в клавишу магнитолы. Он догадался, что юноша боится говорить. Из динамика полилась тягучая мелодичная песня популярного в здешних местах певца Корбана Нозара.

– И ты, конечно, согласился? – с улыбкой спросил албанец.

– Вы знаете, как его зовут люди? – вопросом на вопрос ответил юноша.

– Знаю, – коротко отозвался Беким и стал серьезным. – Насрулло-мясорубка. Ты правильно сделал. Что конкретно он поручил тебе?

– Проследить ваш маршрут до Герата. И сообщить ему, куда вы по пути сворачивали.

– Хорошо. Ты ему доложишь, что я никуда не сворачивал.

– А если?

– Ты скажешь правду.

Минут через сорок караван добрался до развилки. То, что можно было бы назвать главной дорогой, вело на Герат, а другая сворачивала к кишлаку Бахоршох.

Джип, который вел албанец, был замыкающей машиной в колонне, и, остановив свою машину, Беким не затормозил движения каравана.

– Ну что, малыш? Страх полезен, когда он удерживает нас от необдуманных поступков. Но, когда ты продумываешь свои дела хорошо, он может помешать сделать выгодное дело. Не надо бояться, малыш.

– Дядя Беким, но я же ему обещал, – взмолился Азизулло.

– Ты обещал Насрулло, что проследишь, чтобы я и мои люди ехали в направлении Герата? Не так ли? – усмехнулся албанец. – Ну, и куда дальше ведет эта дорога?

– В Герат.

– Вот видишь. Ты его не обманешь. Можешь спокойно возвращаться в свой кишлак. – Албанец достал из нагрудного кармана своей рубашки три стодолларовые купюры и спросил, держа бумажки между пальцев: – Согласен?

– Хорошо, я согласен, – выдавил из себя Азизулло, завороженно глядя на деньги.

– Но ты получишь в десять раз больше, если сделаешь то, о чем я попрошу.

– Я слушаю вас, – покорно сказал юноша.

После короткого разговора Беким протянул ему доллары, и Азизулло, забрав их, выбрался из джипа.

Колонна, впереди которой катился старый советский бронетранспортер, продолжила движение по «главной» дороге в сторону Герата. Однако через несколько километров после развилки часть пуштунов, охранявших караван, спрыгнула с бронеавтомобиля и пешком ушла в горы.

Уже стемнело, но в окошках трейлера майора все еще горел свет. В двери домика на колесах деликатно постучался солдат – один из часовых, дежуривших на окраине кишлака.

– Кто там? – раздался недовольный голос майора Рэдманса.

– Рядовой Голдсмит, сэр.

– Что нужно?

– Возможно, вам следует задернуть шторки, сэр. Окна видны издалека.

– О черт, на улице уже ночь! – воскликнул майор, выглянув из окошка. – Спасибо, Голдсмит.

Рядовой отошел от трейлера командира, с удовлетворением отметив, что майор последовал его совету.

Немудрено, что майор не заметил смены дня и ночи, усевшись играть в бридж вместе с рыжим секонд-лейтенантом Томми Уэльсом и двумя сержантами. Он полностью отдался игре, временами захватывающей его без остатка.

Впрочем, майор был далеко не одинок в своем увлечении – рыжий Томми, игравший в паре со штаб-сержантом Войтовски против майора и его партнера, был, несмотря на молодость, тоже очень страстным игроком.

– На вашем месте, сержант, даже осел положил бы не девятку, а восьмерку, – обрушился майор Рэдманс на своего партнера за неверный, по его мнению, ход.

Белесый сержант вдруг разом весь покраснел. И даже прекратил на мгновение раздавать карты.

Секонд-лейтенант, который выигрывал вместе с Войтовски уже третий роббер подряд, счел нужным заметить:

– Я думаю, сэр, вам следует попросить в штабе дополнительную плату для сержанта Уолласа. Что им стоит утвердить в штатном расписании должность «партнер по бриджу для господина майора» с соответствующей доплатой. В таком случае, сержант не реагировал бы так болезненно на ваши критические замечания. В принципе прецеденты есть.

– Какие такие прецеденты? – пробурчал немного сконфуженный майор.

– Ну, в свое время, когда Уинстон Черчилль был министром иностранных дел, он распорядился ввести в министерстве именно такую должность – «партнер по бриджу для сэра Уинстона Черчилля». Известно, что великий политик был просто невыносимым партнером. Он мог в течение четверти часа орать во весь голос на партнера, совершившего ошибку. В итоге желающих играть с ним в паре просто не стало, и пришлось ввести такую должность.

– На что-то намекаешь, сынок? – рассвирепел майор.

– Нет, что вы, сэр, ни на что, я просто пересказываю содержание лекций, которые слушал относительно недавно в военной академии Сандхарст.

– Лекции по истории бриджа? – сыронизировал майор.

– Не только по истории. «Бридж как искусство», – если не ошибаюсь, так назывался курс.

– Шутишь?

– Никак нет, сэр!

– Не понял! – командир поднял глаза на рыжего Томми.

– Сэр, вероятно, этот курс, обязательный для всех военных учебных заведений НАТО, ввели уже после того, как вы получили диплом об окончании военной школы.

– Вас учили играть в бридж?

– Многие, да, пожалуй, все курсанты были знакомы с основами бриджа еще до поступления. Но в академии – да! Совершенствовались.

– Чудны дела твои, Господи! – воскликнул майор. – Что за новшества? Что за учебные программы? Нас все больше тактикой душили, а тут, пожалуйста, – бридж!

– Тактики и у нас хватало, но и бридж изучали тоже. Тренировка ума, знаете ли. Но бридж, пожалуй, больше к стратегии подходит. Не случайно это любимая игра политиков.