Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После твердых наук о мире, мы перешли к более мягким, например, науке о живом. Для меня она оказалась более сложной, непонятной. И это не случайно, ведь живые организмы устроены значительно сложнее неживых тел, а комбинации различных веществ и элементов в организмах невозможно сосчитать, — настолько они разные и изменчивые. Все это постоянно движется и пульсирует, тысячи веществ каждую секунду попадают в организмы, перерабатываются и покидают его уже совсем в другом виде. Это было очень сложно понять и запомнить. Тем не менее я узнал о том, как устроены и как живут самые крошечные существа. Как под действием духа жизни древние моллюски превращались в рыб и так далее до млекопитающих, птиц и других современных созданий. Самое первое живое существо было меньше песчинки, потом их стало больше звезд на небе, или, как говорит Нира, — мириады мириад. Они усложнялись и объединялись, но всегда оставались и самые простые, чтобы, в случае чего, можно было начать сначала. В то же время простейшие тоже усложнялись, ведь из них потом может получиться нечто лучшее, чем есть сейчас, а значит, умнее и сильнее.
После биологии мы изучили науки о космическом пространстве и нашей планете. Но это занятие оказалось очень скучным, ведь звезды я видел тысячу раз. Пускай я теперь знаю, из чего они состоят, как рождаются и умирают, впечатлений от этого оказалось меньше, чем от падающего под силой притяжения камня.
Основой географии являются карты. На некоторых есть изображение Кромена и окрестностей, а бывают карты всего Тертуса и всех его трех континентов. Еще Нира рассказала о том, как менялся облик нашей планеты после того, как на ней появилась жизнь. Это было уже интереснее, но все равно, слушать приходилось тяжеловато. Нира сказала, что астрономия и география мне понравятся намного больше, но чуть позже, когда мы начнем изучать силы и способности магистров. Единственным любопытным уроком по географии стал тот, в котором я узнал об оси наклона планеты и смене времен года. Оказалось, что сейчас не зима, как я считал, а лето. То есть поток перенес меня не просто далеко, а совсем в другое полушарие. Мое племя отыскать стало сложнее, а ответить на вопрос, как такое случилось, Нира не смогла.
За пару месяцев я преодолел начальный этап обучения. В то же время в городе ситуация изменилась в худшую сторону. Ко всевозрастающей толпе «будущих послушников» никто не выходил, и они объявили забастовку. Около трехсот человек перестали работать, не желая мириться с несправедливостью. Из-за этого нагрузка на более сознательных граждан немного возросла, но они продолжали выполнять свои обязанности. А потом ситуация ухудшилась еще больше. Количество бездельников увеличилось в несколько раз. Одни стали недовольны тем, что дикарь учится тайным знаниям, другие тем, что первые недовольные не работают, третьи — что магистры или Владычица не могут с этим разобраться, четвертые — тем, что Тонар — единственный здравомыслящий человек, один из самых сильных магистров и лучший ученик Ниры — объявил о своем уходе из города, а с ним ушли многие уважаемые магистры и жрицы. В конце концов врата распахнулись и к людям вышел магистр Квент. Сильной волной ветра он разогнал толпу негодующих и объявил, что Совет не намерен брать кого попало в храм, а Джоджо учится только по воле Владычицы, и если есть недовольные, то пусть идут к ней. Ниру боятся и уважают, никто не пошел к ней с жалобами. Тем не менее, спокойствие и процветание Кромена были нарушены. Настроения многих людей поменялись. Все больше хмурых и несчастливых лиц можно было увидеть в городе. На меня все чаще падали тяжелые, недовольные взоры и не только. Как-то раз мне в спину прилетела палка, но на мои вопросительные взгляды с этой палкой в руке никто так и не решился ответить.
Сначала я чувствовал свою вину в происходящем. Но после разъяснений наставницы понял, что виноват я только в том, что пошел исследовать ту удивительную пещеру в скалах. Все остальное — дело рук невеж и лентяев. А еще я все никак не мог понять, почему люди вообще так поступают, особенно в таком тихом и приятном месте. Когда этот вопрос созрел в моей голове полностью, я задал его Нире.
— Понимаешь, Джоджо, люди очень сложны. Даже Создатели толком не знают, как устроен наш внутренний мир, им недоступны такие глубины. Но самим людям вполне по силам изучить себя, особенно магистрам. Дело в том, что пока Создатели были с нами и во всем помогали, у людей была полная уверенность в безопасности и своем всеведении. Мы думали, что будем жить вечно и наслаждаться жизнью вместе со своими Родителями. Они предупреждали, что есть вещи, которые сможем понять только мы и понять их очень важно. Мы внимали им, но так и не смогли полностью осознать их воли. Мы по-детски считали, что все сущее зависит только от них, а нам остается лишь радоваться, веселиться, нежиться в благах и покое. Если честно, так считали и сами Создатели, но мы все ошибались. Это стало ясно очень давно, еще до появления храма Двух Начал, когда умер первый из нас. Тогда люди не старели — старость пришла позже, с поколениями. Мы часто ранились, изучая Тертус и могли вылечить перелом или порез очень быстро. Но Тун, погибший первым, разбился при падении со скалы. От природы люди боятся сильных ударов, столкновений, а Тун решил испытать себя и не сотворил силового поля для защиты. Он умер мгновенно. Творцы тут же среагировали, начали его искать во всех доступных им уголках мира, но ничего не нашли. Его сущность бесследно исчезла, хотя тело осталось. Мы ждали, что Создатели найдут решение, спасут его, но этого не произошло. Мы боялись трогать его тело на случай возвращения духа, или еще чего-то необычного, но тлен поглотил плоть. Мы сожгли останки, а все, что теперь напоминает о Туне, это его камень памяти. Только после первой настоящей смерти люди поняли, что Создатели не всесильны, и начали им помогать, но не все. Некоторые, наоборот, стали отстраняться, видя их слабости.
От нас не требовали помощи насильно, но желали ее. Мы были и остаемся полностью свободны, и это главный принцип наших Создателей. С тех пор мы посвятили себя разгадке тайн смерти, создали храм Двух Начал и придумали его устав, чтобы образ
