– Ты умеешь делать все то, чего не умею делать я! – восхищенно взмахнула руками Алена.

– Неправда…

– Неужели?

– Я не умею так очаровательно улыбаться…

У Малышкиной перехватило дыхание. Она шумно сглотнула и, улыбнувшись, побежала заниматься физкультурой. Она весело подпрыгивала, летала по залу, делала «колесо» и даже на радостях умудрилась на мате сделать во время разминки «мостик». Настолько воодушевляло ее присутствие любимого человека! Но эйфория улетучилась в тот момент, когда ее за шкирку поймала во время счастливого прыганья через «козла» Ксюша и потащила в раздевалку.

– Эй, ты чего?! – нахмурилась Алена.

– Малыш, это просто КАТАСТРОФА! – закричала Нахимова, бегая от стенки к стенке.

– А что опять у нас случилось?!

– Ты понимаешь, что произойдет с приходом сюда Ореха?! – Подруга чуть ли не рвала на себе волосы.

– Что? Это же так хорошо, все время рядом будем…

– Ты просто дура, Алена! Вари котелком! Он прочитает газету с твоей повестью!!

Малышкина еще ни разу в жизни не впадала в такое жуткое оцепенение. Ей показалось, что жизнь вдруг оборвалась, и в глазах странно потемнело… Девушка села на холодный пол и тупо уставилась в одну точку.

– Аленка, вот мы и попали. – Ксюша села рядом с ней и обняла за плечи.

– Это наказание, – тихо сказала Малышкина. – За то, что я воспользовалась Пашей, так подло поначалу с ним поступала. Он мне был безразличен! А сейчас… когда все у нас так хорошо… Он приходит к нам в школу работать. И уже вышло три номера газеты, то есть три главы… А там все, что происходило с нами…

Девушки замолчали.

– Ирония судьбы, – усмехнулась Алена и встала с пола.

– Или жестокий роман, – кивнула Ксюша. – Не отчаивайся… Все будет хорошо.

– Я знаю, – улыбнулась Малышкина. – Но… Как все-таки мы подло поступили…

– Главное, что осознали!

– М-да… Больше не будем описывать сюжеты из жизни, да?

– Да.

– Надо свою жизнь наладить и не перемешивать реальность с выдумкой.

Они снова замолчали и до звонка не сказали друг другу ни слова. После физкультуры счастливый и бодрый Орешкин подлетел к грустной Алене.

– Что случилось? Почему нос повесила? – весело поинтересовался он.

Малышкина посмотрела на него так, будто видит в последний раз, на глаза наворачивались слезы.

– Мы пойдем, потом расскажем, – Ксюша взяла подругу за руку и, оставив удивленного Орешкина в одиночестве, увела ее в класс.

Всю математику, пропуская материал мимо ушей, Малышкина чертила на тетрадном листе крестики и нолики, сердечки и кружочки, палочки и галочки. Увидев каракули, Ксюша сказала тихо:

– Не волнуйся. Мне кажется, он простит и поймет…

– Ха-ха! Смешно! Как такое вообще можно понять… Если бы со мной так поступили, просто использовали, я бы порвала все ниточки, соединяющие нас с этим человеком… Забыла бы, вычеркнула из жизни.

– Даже если любишь?..

Малышкина горько улыбнулась и, подложив под щеку руки, легла на парту.

– Мне так хочется плакать. А он сейчас, наверное, читает эти чертовы главы…

– Да уж… Деткина, Рахимова. Как ты его хоть обозвала в своей повести?

– Кедр, – растерянно улыбнулась Алена.

Нахимова непроизвольно хихикнула.

– Прости! Главное, чтобы он за кедра не обиделся теперь.

– Я знаю, что я должна сделать! – вдруг воскликнула Алена. – Знаю!!

Она закричала так громко, что весь класс дружно уставился на нее. А Малышкиной было все равно. Она хлопала в ладоши, обнимала Ксюшу и подпрыгивала на стуле, вскрикивая и смеясь. Потом Алена подхватила сумку, быстро побросала туда свои школьные принадлежности и учебник и сорвалась с места, оправдываясь на ходу перед учительницей:

– Марь Иванна!! Простите, пожалуйста, у меня неотложное дело! Вопрос жизни и смерти! Я все выучу! Обещаю! Ах, убегаю-ю-ю!! До свидания!

Преподавательница математики изумленным взглядом проводила Малышкину и, когда дверь захлопнулась, уставилась на ее лучшую подругу, требуя объяснений. Но Ксюша лишь пожала плечами:

– Ну, Марь Иванна… Ну вы же понимаете. Все талантливые писатели – сумасшедшие. Мало ли что ей в голову пришло? Может, потрясающий сюжет для будущего бестселлера?

Учительница, тяжко вздохнув, вынуждена была согласиться с девочкой и продолжила урок.

Алена спустилась на первый этаж и быстро побежала в кабинет, где Женька Пушкин печатал газету. Она так громко хлопнула дверью, что парень подпрыгнул на месте, разлив горячий чай себе на джинсы.

– А-а!! Малышкина!! Ты меня с ума сведешь! – закричал он, подскакивая на одном месте и пытаясь оторвать прилипшие джинсы от ног. – Ураган просто!

– Женька, слушай, ты еще на завтра не начал печатать номер?? – Глаза ее горели так возбужденно, что Женя поблагодарил бога за то, что тот надоумил его сделать перерыв и попить чайку. Только поэтому он отложил запуск печатной машины.

– Нет, а что?

– Господи, спасибо!! – Алена вознесла руки к потолку и чмокнула губами. – Короче, слушай. Там такая фигня приключилась… Ну, долго объяснять!

– Хорошо, а что от меня нужно?

– В повести всего пять глав? – спросила она и тут же сама ответила: – Пять! Но так получилось, что четвертая лишняя, давай сразу пятую напечатаем? Она у меня готова! Только надо домой сбегать и притащить дискету!

– Но так нельзя… как же главу целую пропустить? Все равно что из состава поезда отцепить целый вагон, – начал занудствовать Пушкин.

– Слушай меня сюда внимательно, – сквозь зубы зашипела Алена и злобно сощурила глаза, уставившись на испуганного Женьку. – Я – автор. Что хочу, то и делаю. Андерстенд?

– А… андерстенд! – икнул Пушкин.

– Значит, ты ничего не печатаешь до тех пор, пока я не принесу из дома пятую главу. Понял?

– По… понял!

– Вот и славненько. Учти, что если напечатаешь четвертую, не дождавшись меня… То пеняй на себя. В гневе я страшна, Женя! Действия свои не контролирую! Так что лучше не рискуй. Договорились?

Теперь Пушкин не смог ответить этой бешеной девице. Он просто так резко кивнул, что его круглые очки съехали на кончик носа. И когда Алена, страшно клацнув зубами, выбежала из кабинета, смахнул пот со лба платочком и облегченно выдохнул:

– Во дает девка! Без царя в голове! Однозначно!

Но Малышкиной было совершенно плевать на то, что о ней думает зануда Женька Пушкин, учительница математики да и вообще все прохожие, которых она практически сшибала с ног, несясь к себе домой. В голове стучала мысль: «Пятая глава! Пятая! Последняя! Где я описала все свои чувства, которые испытываю к Пашке! Все, что в моем сердце, все там! Пусть он прочитает эти три предыдущие главы, пусть меня осудит, пусть обидится, но, прочитав пятую, будет знать, что я люблю его!! И простит! Я уверена, что простит! Он ведь тоже любит меня!» С этими мыслями Малышкина сиганула через калитку, не открывая ее, заскочила в дом и, топая сапожками по ступенькам, шумно понеслась к себе в комнату. Через три минуты умный компьютер выплюнул заветную дискету из дисковода. Малышкина, чтобы глупый Женька Пушкин ничего не напутал, написала на ней: «Заключительная глава повести «Роман на заказ»!!!» и быстрее пули кинулась на улицу. Она бежала с горки сломя голову и не заметила, как из-за угла вывернул автомобиль. Столкновения было не избежать. Водитель на полную громкость слушал музыку и разговаривал с кем-то по мобильному телефону, одновременно держась за «баранку», а Алена ничего не видела на своем пути, ей так хотелось скорее отдать дискету Пушкину! Гололед не позволил машине вовремя остановиться, и разогнавшаяся Алена, стукнувшись о высокий бампер плечом, отлетела на три метра на дорогу. Теряя сознание, она крепко сжала заветную дискету. Потом на нее обрушилась пустота.