– У покойников глаза всегда открыты, – заявила Наташа, – а рот отвисает. Наши просто дрыхнут.

– Как? – ахнула Поля. – Почему?

Я присела около лежащих супругов.

– Похоже, они и правда спят!

– Простудятся, лежа на плитке, – занервничала Полина.

Наташа убежала, вернулась с кувшином и начала лить на головы хозяевам воду, приговаривая:

– Просыпайтесь.

Входная дверь открылась, показался Юра, он округлил глаза, а потом воскликнул:

– Эй, дома все с ума сошли?

Полина кинулась к мужу и, захлебываясь словами, стала рассказывать ему, что случилось.

Анюта Олеговна приподняла голову:

– Что? Где я?

Я бросилась к Барсовой:

– Можете встать?

– Да, конечно, – ответила та, оперлась рукой о пол, поднялась, пошатнулась, но тут Юра подхватил мать и велел:

– Поля, быстро сделай чай с сахаром.

Жена кинулась исполнять его указание.

– Ей не станет хуже от чая? – пропищала я.

– Родители недавно прошли полное обследование, – пояснил Юра, – ничего тревожного у них не обнаружено. Думаю, у папы сдали нервы от известия о смерти Алексея. Желание Кристи побыть одной мне понятно, но у родителей другой менталитет, они привыкли сообща решать проблемы, переживать трудности. Не имея возможности общаться с дочерью, папа тяпнул коньяку…

Виктор Николаевич зашевелился:

– Где я?

– Батя, все хорошо, – сказал сын, – ты дома.

– Где? – повторил Барсов.

– Дома, – ответил Юра.

– Дома где? – не своим голосом осведомился отец.

И тут раздался звонок домофона, я быстро нажала на кнопку.

– «Скорую» вызывали? – спросил Никита.

– Да, пропустите быстрее, – крикнула я.

Вскоре в холле появились врач и медсестра.

– Что у нас тут? – осведомился доктор.

– На мой взгляд… – начал Юра и произнес какое-то длинное слово.

– Коллега? – вскинул бровь врач.

– Да. Я врач и психолог, – подтвердил Юра, – в другом крыле этого дома находится клиника, но мы занимаемся только реабилитацией. В случае серьезных кардио- или других проблем больных не берем. Степа, иди в дом, проследи за мамой.

Я поспешила выполнить его просьбу и нашла всех на кухне.

– Папа не пил коньяк, – сообщила Полина.

– Он целый пакет кефира опустошил, – слабым голосом сказала Анюта, – пустая упаковка стояла на столике, рядом кружка, там оставалась, наверное, треть содержимого пакета, я его допила. У меня голова кружится.

– Мама, – спросил Юра, появляясь на кухне, – что отец ел в последнее время?

– Он сказал, что известие о кончине Алексея лишило его аппетита, – ответила вместо свекрови Полина. – А почему ты спрашиваешь?

– Врач подозревает отравление! – объяснил Юра. – Я не спец в токсикологии, а доктор вроде соображает.

– Ой! – схватилась за сердце Анюта. – Папа с утра находился в клинике. Позавтракал обычно, а в полдень пил в кабинете чай с круассанами.

– Я их пекла! – влезла в беседу Наташа. – Тесто на настоящем французском масле замешено. Мука высший сорт, молоко, яйца я беру в монастыре на ферме.

Поля подняла руку:

– Я их ела, и ничего!

Наташа постучала себя кулаком в грудь:

– Четыре штуки схомячила в одно лицо без последствий. Обедал Виктор Николаевич в кабинете. Супчик куриный я ему принесла.

– Я тоже им угостилась, – опять заявила Полина, – вкусный.

– И когда ты столько сточить успеваешь, – огрызнулся муж.

Полина опустила голову.

– Анюте Олеговне тоже стало плохо одновременно с супругом, – сказала я, – но она быстро очнулась после того, как Наташа ей воду на голову вылила.

– Ага, – пробормотал Юрий и вышел.

– Ой! Они же сейчас его увезут, – встрепенулась Анюта, спеша в коридор, – без тапочек! Бритвы! Ноутбука.

– Сейчас соберу сумку, – засуетилась Наташа и тоже покинула кухню.

Мы с Полей остались вдвоем.

– Я много лет живу с Барсовыми, а все равно чужая им, – посетовала Поля. – Виктор Николаевич меня почти не замечает. Анюта ласково со мной разговаривает, так ласково, что понятно: она меня терпит с трудом. Я пыталась с Кристиной подружиться, но она меня близко не подпускает.

– Полечка, тебя все любят, – попыталась я утешить молодую женщину.

– Спасибо, Степа, – ответила та, – да, со стороны все так и выглядит. Беда в том, что у нас нет детей. Мы с Юрой здоровы, а забеременеть я не могу. Два раза ЭКО делала. Безрезультатно. Сначала семья меня поддерживала: «Все хорошо будет». Потом они замолчали. А Юра очень изменился.

Поля всхлипнула:

– Слышала, как он меня пнул: «Когда ты столько сточить успеваешь!»

– Юра нервничает из-за отца, сестры, матери, – попыталась я оправдать брата Кристи. – Мужчины часто не понимают, что женщину легко обидеть.

– Я не много ем, – продолжала Полина, – вот Кристя, та наворачивает не по-детски. Ей повезло, сколько ни слопает, остается худой. А мне надо за весом следить! Спасибо, Степа, за твое терпение, извини, что закатила истерику.

В кухню вошла Наташа, Поля убежала.

– Увезли Виктора Николаевича в клинику, – отрапортовала домработница.

– Слава богу, папа выглядит и ведет себя как обычно, – сообщил Юра, входя на кухню.

– Быстро ты вернулся, – обрадовалась Анюта.

– Так кардиоцентр рядом, – ответил сын, – находится почти на МКАДе. Время позднее, дороги свободны. Я устроил отца в ВИП-палате. Повезло, что сегодня там ассистент нашего доктора дежурит. Он сразу отцом занялся, велел семью успокоить. Судя по результатам кардиограммы, проблем нет. Завтра проведут полное обследование.

– Ничего радостного не вижу, – пробормотала Наташа, – если Виктор Николаевич в порядке, то почему врач со «Скорой» этого не понял?

– Многие болезни имеют одинаковую симптоматику, – пожал плечами сын Барсовых, – головокружение, тошнота, слабость могут свидетельствовать об инфаркте, инсульте, сосудистых проблемах. Но и отравление несвежей едой тоже в этом ряду. Кардиограмма отца не вызывает опасений. Давайте выясним, что он ел, и выкинем жрачку без похоронных песнопений!

– Он пил кефир, – сказала Анюта, – почти целый пакет. Оставил в кружке немного, я допила. И нам двоим стало плохо. Мне ненадолго, а с Витей вон как получилось!