ИЛЛЮСТРАЦИЯ К РАССКАЗУ «ТОСКА» Акварель Кукрыниксов, 1941 г. Третьяковская галерея, Москва

Чехов тоже явление интересное и Соймонову совершенно противопо­ложное.

8 сентября... Он (Плещеев) даже за современной молодежью так же ухаживает и к ней так же подлаживается, чуть кто поизвестнее становится, он уж тут как тут: за Надсоном ухаживал, около Ан. Чехова так и вьется. И ведь не то чтобы он сам умел найти и оценить талант — нет, на это он не способен,— он прямо на готовенькое льнет. Вот А. С. Суворин прозрел талант в А. Чехове и привязался к нему всей своей русской ши­рокой, но безалаберной душой. Так, Суворин сначала оценил действитель­но огромный талант Чехова, а привязался уже к нему как необычайно симпатичному человеку.

И Фофанова Суворин оценил, но любить его так не может — не распо­лагает Фофанов к нежности. Плещеев же не то: А. Чехов прославился (вот что для него важно), и он едет к нему в деревню гостить, делает ему первый визиты4.

11 сентября. А помню я еще, как Соймонов, явясь ко мне, сообщил, что тупоголовая редакция «Стрекозы» (И. Ф. Василевский-Буква, П. В. Бы­ков и проч.) забраковали рассказ какого-то Ан. Чехонте, уверяя меня, что ничего более талантливого в «Стрекозе» еще не появлялось 8. А когда Ан. Чехонте стал печататься в «Петербургской газете» в, с какой любовью следил за ним Соймонов, какую славную будущность предрекал он этому никому неизвестному «Чехонте». И вот теперь Ан. Пав. Чехов ярко све­тится между нами своим симпатичным, своим свежим талантом (... Го­ловой выше стоит он своих худосочных современников. «Маститые» уха­живают за ним... А Соймонов в могиле и не может порадоваться... не мо­жет убедиться, что он прав был, когда в неизвестном Чехонте прозрел бу­дущую силу, не может вполне увериться, что его никогда не обманывало его тонкое художественное чутье.

11 ноября. Григорович, например, уж тем хорош, что искренно и не­утомимо отыскивает молодые таланты, как, например, он отыскал Чехова...

1890

24 июля. Какая могучая, чисто стихийная сила — Антон Чехов. Кигн как-то мне сказал про него: «Да, с ним хорошо, он подбадривает, за ним не страшно!» Уж подлинно, что не страшно. Вот он теперь уехал на Сахалин и пишет с дороги свои корреспонденции7, прочтешь и легче станет: не оскудели мы, есть у нас талант, сделавший честь всякой бы эпохе. Да и в сороковых годах он не затерялся бы. Публика его знает, но чтит еще мало, далеко не по заслугам. Что же делать, придет время — поймут! А сколько завистников у него между литераторами завелось: Альбов, Шеллер, Голицын8, да мало ли! И не видят они, что этим только себя роняют. А некоторые из них, например мой брат, мне просто нена­вистен за эту зависть и вечное хуление имени Чехова. Он-то уж никаких прав на эту зависть не имеет, да, казалось бы, и не в характере она у него. Но кто мне всех противнее в этом отношении, так это И. JI. Леонтьев (Щеглов): ведь в самой преданной дружбе перед Чеховым рассыпался, а теперь шипеть из-за угла начал. Бесстыдник! И чему завидует-то — успе­хам Чехова как драматурга, а ведь сам, будучи очень талантливым белле­тристом, прекрасный драматург, так нет, вот зачем другие успех имеют. Уж не от этого ли он и ко мне холоден (если не больше?). Мне-то завидо­вать уж совсем смешно: я не Чехов, а так, маленький чернорабочий. Вот Ясинский не то,— он, может быть, и завидует, но не высказывает. Умнее ли он их или у него выдержки больше,— не знаю. А вот такая действительно талантливая натура, как Кигн — не только признает Че­хова, но всегда рад сказать ему: «Честь и место!» 9

1891

5 февраля. С легкойруки Ан. Чехова рассказчиков расплодилось чертова прорва, только Чехов-то талантлив, а эти-то «ежевисты», производя от одного из последователей Чехова — Ежова, довольно вялого, бесцветного и скучного поставщика «рассказного материала». Нет, пора бросить.

1896

16 февраля. Взрослые Люди — те же дети, только успевшие наделать большие глупости. А литераторы — дети по преимуществу: сочиняя чужие жизни, они никогда не успевают задуматься над своей и устроить ее как следует ...

(О Ясинском — просто дрянной мальчик, о Шеллере — мещанский мальчик, о Баранцевиче — тоже мещанский мальчик, но мальчик хо­роший, честный, добрый...)

А вот Чехов — умный мальчик, умный и, кажется, хитрый мальчик. Ах, у меня хитрость и ум всегда как-то не вязались вместе, но на этот раз я должен их связать: Чехов умен и не без хитрости. Ох, не без хитрости! А жаль: хитрость-то ведь живет на счет ума, и будь Чехов поменьше хи­тер, он бы был еще умнее и умом своим шире и глубже, и таланту его, свежему и прекрасному, больше простору было.

(Потапенко — хитрый и сметливый мальчик, Немирович Вас.— смешной мальчик, Лейкин — мальчик-дурак и способный, я — глу­пый, очень глупый мальчик).

19 февраля. 12 января 1893 года Антон Чехов (бывший в Петербурге), С. Атава и Ясинский затеяли сыграть квартет... тьфу! не то совсем. За­теяли устроить обед беллетристов в ресторане «Малый Ярославец». Обед, т. е. еда, оказался прескверным, но прошел очень оживленно и весело. Уезжая в Москву, Чехов сказал мне: «Поддержите эти обеды беллетристов, они могут иметь будущность» 10. Через месяц я, при помощи Гнедича, устроил второй обед беллетристов, но на этот раз уже в ресторане «Донон». Все удалось как нельзя лучше. Народу собралось много, все были доволь­ны, благодарили меня и избрали старостой этих обедов. Я попросил мне в помощь П. П. Гнедича, и «обеды беллетристов» основались. Два года за­правлял я этими обедами и не то, что устал, не то, что надоело мне, а по­остыл немного и передал бразды правления С. Н. Сыромятникову (Сиг­ме) п. Обеды здравствуют и поныне. Но там теперь царит А. С. Суворин. Он поит своих молодцов шампанским (умеренно) и издевается над стариком Д. Л. Мордовцевым. Молодцы гогочут в угоду своему хозяину — Кит Ки- тычу, а бедный Даниил Лукич отшучивеется как может! Опять рисуется мне картина Прянишникова 12: пляшет бедный старенький чиновник — Мордовцев — перед сытым купчиной Сувориным. Сигма наигрывает на гармонике, а Потапенко строит старику сзади рожки. Даже Буренин и тот возмутился этим постоянным гостинодворским зубоскальством,— он мне сам говорил, что именно