подходило для русских трехсложных размеров, но уже в применении к двухсложным размерам с их «пропусками схемных ударений» требовало самых неудобных оговорок. Споры 1910−1920‐х годов по этому поводу, доходившие до отрицания самого понятия силлабо-тонической стопы, хорошо известны стиховедам. Однако путь к разрешению проблемы был указан не стиховедами, а лингвистами.

В 1922 году Л. В. Щерба в статье, посвященной анализу пушкинского стихотворения «Воспоминание», бросил мимоходом замечательную фразу: «Под ямбом я разумею лишь факт отсутствия ударения на нечетных слогах»[485].

В 1930‐х годах мысль Л. В. Щербы была развита Р. Якобсоном и Н. Трубецким. Развернутую теоретическую формулировку этого взгляда дал Н. Трубецкой в статье 1937 года «К вопросу о стихе „Песен западных славян“ Пушкина». Приведем ее полностью:

Под привативным противопоставлением в самом общем смысле мы разумеем противопоставление присутствия какого-нибудь признака отсутствию этого признака. В известных отделах языка… господствует особый вид привативных противопоставлений: обязательность признака противопоставляется его необязательности. И вот этот-то вид привативных противопоставлений играет решающую роль в метрике (в частности, в русской). Утверждение, что «русское стихосложение основано на чередовании ударяемых и безударных слогов», не вполне точно. На самом деле чередуются либо «обязательно-ударяемые» слоги с «необязательно-ударяемыми», либо «обязательно-безударные» с «необязательно-безударными». Так, например, в ямбе все нечетные слоги обязательно безударны, но четные слоги вовсе не непременно ударяемы: они лишь не обязательно-безударны, т. е. могут быть ударными, но могут быть и неударными. С этой точки зрения все русские размеры, применявшиеся в начале XIX века, можно в отношении стопного строения разделить на три типа. К первому типу принадлежат размеры «двудольные», в которых обязательно-безударные слоги повторяются через промежутки в один необязательно-безударный слог («ямб», «хорей»). Ко второму типу относятся размеры «трехдольные», в которых обязательно-ударяемые слоги повторяются через промежутки в два необязательно-ударяемых слога («дактиль», «анапест», «амфибрахий»). Наконец, к третьему типу принадлежат размеры «вольные», где промежутки между повторяющимися обязательно-ударяемыми слогами заполняются непостоянным числом необязательно-ударяемых слогов[486].

Развернутую историческую формулировку этого взгляда дал Р. Якобсон в статье «Метрика», напечатанной в чешской энциклопедии в 1935 году. По Якобсону, во второй половине XVIII — первой половине XIX века в русском стихе господствуют двухсложные размеры: в них безударность слабых мест является обязательной константой, а ударность сильных мест — преобладающей тенденцией. Во второй половине XIX века тенденция стремится перерасти в константу: ведущими размерами становятся трехсложные, в которых и ударность сильных мест, и безударность слабых мест являются константами. «Стих страдает от избытка констант». Реакцией на такое положение становится стих XX века; ведущими размерами становятся вольные, в которых ударность сильных мест остается константой, но слоговой объем слабых мест перестает быть константой.

В 1953 году К. Тарановский резюмировал основные положения этого взгляда во введении к своей монографии о русских двухсложных размерах[487], а в 1960 году М. Янакиев[488] представил соотношение основных типов стиха в такой наглядной табличке, где единица означает наличие признака, а нуль — отсутствие признака:

Таким образом, для изображения схемы метрического строения стиха необходимо располагать не двумя условными знаками (как делалось по традиции), а тремя: для обязательно-ударного слога (−), для обязательно-безударного слога (∪) и для произвольного слога (×). Тогда русский четырехстопный ямб обозначится схемой:

∪× ∪× ∪× ∪×

русский трехстопный амфибрахий по Трубецкому:

×−× ×−× ×−×

или по Якобсону:

∪ — ∪ ∪ — ∪ ∪ — ∪

Сразу оговоримся, что под обязательной или необязательной безударностью слога в русском стихе имеется в виду не фонетическая, а фонологическая его безударность; поэтому односложные слова, являясь фонетически ударными, но фонологически безударными (в них невозможен сдвиг ударения, меняющий смысл), могут занимать слабые места в русском ямбе, не нарушая схемы.

Итак, русские двухсложники и трехсложники имеют различную метрическую основу. От этого различными оказываются и некоторые их ритмические свойства. Различие это было отмечено Б. Томашевским[489] еще до того, как началась разработка теории Щербы−Якобсона−Трубецкого. Томашевский отметил следующие три различия между русскими двухсложниками и трехсложниками: 1) трехсложники чаще допускают появление сверхсхемных ударений; 2) трехсложники допускают переменную анакрусу, т. е. свободное сочетание дактилей, амфибрахиев и анапестов в одном стихотворении (например, «Русалка плыла по реке голубой, Озаряема полной луной»); 3) трехсложники иногда допускают стяжение, т. е. нарушение объема междуиктовых интервалов, из которого развивается русский дольник («Что ты заводишь песню военну, Флейте подобно, милый снегирь…»). В двухсложниках первая из этих особенностей редка, вторая почти невозможна, третья совсем невозможна.

В свете теории Якобсона−Трубецкого эти различия объяснимы. Первое из них вообще не требует комментариев — достаточно посмотреть на схему русского ямба и на схему русского амфибрахия (по Трубецкому). Второе и третье объясняются естественным правилом: стих допускает лишь такие ритмические вариации, которые не затрагивают его метрической основы — ряда обязательно-безударных слогов в ямбе и хорее, ряда обязательно-ударных слогов в трехсложных размерах. Нарушение анакрусы или нарушение междуиктового интервала в стихе не меняет в нем счета ударных слогов, но меняет счет и порядок безударных слогов. Поэтому нарушение анакрусы или нарушение междуиктового интервала не мешает ощущению метрической основы трехсложных размеров, но сразу разрушает ощущение метрической основы ямба и хорея.

Можно привести исключения, которые подтверждают правило: экспериментальные попытки в русских двухсложных размерах строить стих с переменной анакрусой и строить дольники на двухсложной основе.

Из русских стиховедов единственным, кто уделил внимание этим редким попыткам, был Г. Шенгели. О переменной анакрусе в двухсложных размерах он пишет, что это «редкое исключение»: «в широкую практику этот прием не вошел»[490]. В качестве примера он приводит лишь свой собственный перевод из Байрона:

Сплошь лохмотья, лоскуты

Летели наземь с высоты,

Камни, врезываясь в ил,

Куски обугленных стропил;

Землетрясенья гром и шквал

Все живое испугал…

Эти имитации английского ямба можно оставить в стороне; но в русском стихе есть и оригинальные двухсложники с переменной анакрусой, не замеченные Шенгели, — это детские стихи А. Барто, С. Михалкова и других поэтов. Например:

Идет бычок, качается,

Вздыхает на ходу:

«Ох, доска кончается,

Сейчас я упаду!»

Звучат такие стихи легко и естественно. Но достаточно присмотреться к ним, чтобы увидеть причину этой легкости. «Детский» хорей, в котором употребительны такие опыты с переменной анакрусой, — это хорей с очень отчетливым диподическим («пеоническим») строением, на некоторых стопах в нем ударение является константой: например, в 4-стопном хорее — на II и на IV стопе. Таким образом, возможность игры анакрусой («Когда мне было восемь лет, Я пошла смотреть балет…») объясняется тем, что метрическая схема этих