значения. Союзники сбросили на Берлин 65 тыс. тонн бомб, мы же за две недели выпустили по нему 40 тыс. тонн снарядов. Нам приходилось сносить целые дома при помощи танков и артиллерии. Немцы дрались, как фанатики. Юнцы и девчонки бросали в нас ручные гранаты и обстреливали наши танки своими дьявольскими, почти самоубийственными фаустпатронами. По всему Берлину было построено много баррикад. Наконец 2 мая они капитулировали. Значительная часть населения и тысячи солдат укрывались в подвалах и убежищах. Но даже после капитуляции некоторые эсэсовцы и молодежь из «Гитлерюгенд» продолжали стрелять в нас из развалин. Это продолжалось несколько дней. И теперь еще время от времени случаются убийства советских солдат и особенно офицеров, но в общем все спокойно…»

Он утверждал, что в мае 1945 г. Красная Армия спасла Берлин от голода. Приведя цифры, характеризующие постепенное восстановление метро, трамвайных линий, телефона, газовой сети и т. д., он перешел к вопросу о нормированном снабжении. Все жители получали в день по 300 г картофеля, но нормы выдачи других продуктов сильно менялись в зависимости от категории: хлеб – от 600 до 300 г, мясо – от 80 до 20 г, сахар – от 30 до 15 г. Часть продовольствия даже приходилось доставлять из СССР.

«Скоро, однако, – сказал Берзарин, – немцам придется кормить Красную Армию, которая сейчас находится в основном на собственном довольствии, и поэтому мы требуем от крестьян выращивать всего как можно больше». Берзарин собирался разрешить в Берлине «вольную торговлю», что побудило бы крестьян везти продукты в город.

Население Берлина уже насчитывало почти три миллиона, а люди все прибывали. Серьезную проблему представляло медицинское обслуживание: все врачи были мобилизованы, а в Берлине в специальных госпиталях находилось 40 тыс. раненых немцев. Наиболее трудной была, конечно, жилищная проблема: 45 % домов в Берлине было разрушено полностью. 35 % частично и лишь 15–20 %, главным образом в пригородах, осталось более или менее невредимым. Для большинства населения работы не было, и его использовали на расчистке улиц.

Берзарин дал также понять, что советские власти ценили помощь активных антинацистов и что все настоящие антинацисты пользовались большими преимуществами.

«Мы поручаем антинацистам проверять все назначения, особенно в полиции. Полицейских тщательно отбирают, но, несмотря на это, им не разрешается носить огнестрельное оружие, а только дубинки. На низших должностях мы разрешаем оставаться номинальным, неактивным нацистам. Все бывшие нацисты обязаны зарегистрироваться для направления на работу.

Культурная жизнь развивается: в Берлине работают 200 кинотеатров, и мы показываем им советские фильмы. Центром музыкальной жизни является Радиоцентр. Здесь опять выступает оркестр немецкой оперы под управлением Людвига. Школы будут открыты в ближайшем будущем, но все нацистские школьные учебники придется заменить. По-видимому, трудно будет найти достаточное число учителей-антинацистов.

Мы организовали муниципалитет, его возглавляет обер-бургомистр д-р Вернер, и он состоит из 16 отделов: продовольственного снабжения, здравоохранения, промышленности, торговли, административного, просвещения и т. д.».

Берлинский муниципалитет размещался в чудом уцелевшем здании бывшей страховой компании неподалеку от Александерплац. Обер-бургомистр д-р Вернер был худой красивый старик лет 68 в долгополом черном сюртуке, крахмальном воротничке и черном галстуке. Он был богатый рантье, имел собственную виллу в Лихтерфельде; советские войска захватили его за несколько дней до вступления в Берлин и назначили обер-бургомистром

[263 – В состав членов муниципалитета Берлина входили семь представителей буржуазных партий, шесть коммунистов, два социал-демократа и двое беспартийных. Из коммунистов двое много лет просидели в нацистском концлагере.]. Вернер сказал, что до 1942 г. он жил хорошо и имел большой доход, но затем настали трудные времена, и он похудел на 24 килограмма. Постоянные бомбардировки Берлина измучили его. Теперь он говорит всю правду. Генерал Берзарин «оказал ему большую честь», назначив его обер-бургомистром Берлина. Снабжение Берлина продовольствием – труднейшая проблема, так как нацисты уничтожили все продовольственные склады, заявив: «Пока мы здесь, у вас будут продукты, но, когда придут большевики, вы будете голодать». Однако положение сейчас далеко не столь плохое, как ожидали немцы, вначале очень напуганные. Красная Армия предоставила Берлину тысячу грузовиков для вывоза мусора и проведения кое-каких восстановительных работ, а ему (Вернеру) дали машину, так как он живет в пятнадцати километрах от работы, и охрану из шести солдат. «Советские власти, – заявил он также, – дали нам 25 млн. марок, и этот великодушный жест был по достоинству оценен всеми берлинцами». К концу лета откроются школы, а «когда я поставил перед генералом Берзариным вопрос о религиозном воспитании, он сказал: «Мне безразлично, можете воспитывать их в религиозном духе». Эти слова обрадовали меня, так как я и моя семья – очень набожные лютеране».

Он сказал, что в берлинском муниципалитете есть отдел по делам церкви, его возглавляет католический священник Бухгольц, который после событий 20 июля 1944 г. был брошен в концлагерь. Вернер рассказал, что в Лихтерфельде у него есть сад с великолепными кустами роз и что он надеялся вскоре уйти на покой. Но сейчас он считает своим долгом сделать все, что в его силах, чтобы реабилитировать немецкий народ в глазах остального мира. Ведь немцы ужасно низко пали.

В этом ветхозаветном консервативном немце было что-то жалкое. Жалким, но по-другому, был и Гешке, маленький, изможденный человек, с налитыми кровью глазами. Он казался очень больным. Этот бывший депутат от германской компартии 12 лет провел в концлагере. В берлинском муниципалитете он возглавлял социально-бытовой отдел, а рассказывая о лагере, о пытках и газовых камерах, он вдруг не сдержался и заплакал.

Немцы, освобожденные из концлагерей, даже такие надломленные люди, как Гешке, играли важную роль в эти первые недели в Берлине: они подбирали сотрудников для немецкой администрации, занимались «демократической» пропагандой и проводили денацификацию. До образования четырех разрешенных советскими властями партий чисткой администрации и налаживанием «культурной жизни» в Берлине, в частности берлинского радиовещания, активно занималась организация под названием АНТИФА,

Спустя несколько дней маршал Жуков устроил свою знаменитую пресс-конференцию на веранде своей виллы с видом на озеро Ваннзее. Присутствовал также Вышинский. Жуков производил впечатление выдающейся личности. Москва, Ленинград, Сталинград, а потом еще и это наступление, начавшееся 12 января на Висле и закончившееся здесь, в Берлине, – имя Жукова было неотделимо от всего этого. Однако держался он просто и добродушно.

Он рассказал о сражении за Берлин:

«Оно не было похоже на битву под Москвой, Ленинградом или даже Сталинградом… В первые годы войны нам часто приходилось воевать в исключительно неблагоприятных условиях. К тому же у наших офицеров и солдат тогда не было такого опыта, как сейчас. В сражении за Германию мы имели превосходство в людях, танках, самолетах, артиллерии и во всем прочем в соотношении 3: 1, а иногда даже 5: 1. Но важно было не просто взять Берлин (это подразумевалось само собой), а взять его в кратчайший срок. Немцы ожидали нашего удара. Поэтому… мы очень долго думали над