— Балвер, как скоро твой гонец смог бы добраться до Танчико?

Балвер и глазом не моргнул. Заговори с ним лошадь, этот малый и тогда не выказал бы удивления.

— По ту сторону границы трудно добыть свежих коней, милорд. В обычных обстоятельствах я бы сказал, что на это уйдет дней двадцать, может, даже чуток поменьше. Ну а ныне в два раза больше, да и то если повезет. Причем в одну сторону.

Ров со змеями, способный поглотить любого, даже костей не останется.

Нужды в возвращении гонца не было, однако об этом Найол предпочел промолчать.

— Организуй это, Балвер. Чтобы через час все было готово. С гонцом я буду говорить лично.

Балвер поклонился, но принялся потирать руки, как делал всегда, когда чувствовал себя задетым. Пусть злится, невелика беда. Вряд ли все удастся осуществить, не выдав Варадина. Коли он и вправду безумен, предосторожность окажется излишней, но если нет… Его провал не ускорит никаких событий.

В палате приемов Найол еще раз перечитал письмо Варадина, а затем поднес листочек к пламени свечи. Когда узкая ленточка сгорела, он растер пепел между пальцами.

В своей деятельности Пейдрон Найол привык руководствоваться четырьмя незыблемыми правилами. Никогда не строй планов, не выведав о противнике все, что возможно. Не бойся менять планы, если получил новые сведения. Никогда не думай, будто тебе известно все. И никогда не жди, пока узнаешь все. Тот, кто бездействует, рассчитывая со временем выведать о враге все, рискует обнаружить, что этот самый враг уже поджег шатер, в котором он сидит. Найол неуклонно следовал этим правилам всю свою жизнь и пренебрег ими лишь единожды — в угоду смутному предчувствию. Там, в Джамаре, он по наитию, безо всяких на то резонов, направил добрую треть войска следить за горами, хотя все как один уверяли его, что перевалить через этот хребет никак невозможно. Пока оставшиеся две трети маневрировали, нанося удары по войскам Муранди и Алтары, с этих «неприступных» гор спустилась иллианская армия, которой, по всем расчетам, полагалось находиться не менее чем в сотне миль от поля сражения. Лишь благодаря тому странному предчувствию Найолу удалось избежать разгрома. Сейчас он ощущал то же самое.

— Я ему не доверяю, — решительно заявил Талланвор. — Он похож на одного мошенника, которого я как-то видел на ярмарке. Совсем малец, личико детское. Смотрит невинными глазами, а сам только и думает, как бы тебя облапошить.

На сей раз Моргейз стоило немалого труда не вспылить. Юный Пайтр недавно сообщил, что его дядюшке удалось наконец найти способ тайно вывести ее из Цитадели Света. Ее и других. Последнее, конечно, представляло собой дополнительное затруднение. Торвин Баршо давно выражал готовность выручить ее одну, но Моргейз не могла оставить своих спутников на милость Белоплащников. Никого, даже Талланвора.

— Я приму во внимание твои чувства, — со снисходительной небрежностью промолвила она. — Только не позволяй им мешать делу. Лини, у тебя часом не найдется на сей случай подходящей пословицы? Подходящей для Талланвора и его чувств?

О Свет, ну почему ей доставляет такое удовольствие насмехаться над ним, всячески поддевать его? Она ведь его королева, а не… Моргейз отвлеклась и потеряла нить размышлений. Сидя у окна. Лини сматывала клубок голубой пряжи из мотка, который держала на растопыренных руках Бриане.

— А мне Пайтр напоминает одного молодого помощника конюха, изрядно нашкодившего незадолго до того, как ты отправилась в Белую Башню Того самого, который завел по ребенку от двух служанок, а потом попался на краже столового серебра твоей матери Моргейз поджала губы, но ни Талланвор с Лини, ни Бриане, бросившая взгляд на королеву, будто и ей позволено высказывать свое мнение, не могли испортить ей настроения. Этот Пайтр предвкушал скорый побег Моргейз с искренней радостью. Конечно, он рассчитывал получить от дядюшки награду, во всяком случае, судя по некоторым его высказываниям, касавшимся возмещения за невозможность возвратиться домой, но, так или иначе, паренек чуть не заплясал от радости, когда она согласилась с его планом, в соответствии с которым уже сегодня все они должны выбраться из Цитадели, а завтра на рассвете и из Амадора. Прочь из Амадора, в Гэалдан, где никто не станет навязывать ей кабальное соглашение.

Два дня назад Баршо, переодевшись разносчиком, торгующим пряжей да вязальными принадлежностями, сам заявился в крепость, чтобы познакомить королеву со своим замыслом. То был приземистый носатый мужчина с бегающими глазками и. хотя слова его звучали вполне почтительно, насмешливо ухмыляющимся ртом. Трудно было поверить, что он дядюшка Пайтра, настолько они были не похожи, и еще труднее принять его за торговца. План Баршо оказался гениально прост, хотя несколько задевал достоинство королевы. Ей предстояло покинуть Цитадель Света в телеге, спрятавшись под кухонными отбросами.

— Вы все знаете, что следует делать, — сказала Моргейз. Сама она находилась под неусыпным надзором и не могла покинуть свои покои без сопровождения Чад, но ее свите предоставлялась определенная свобода передвижения. От того, сумеют ли ее люди этим воспользоваться, зависело все. Ну, не совсем все, но многое. — Лини и Бриане, когда прозвонит колокол, вы должны быть на хозяйственном дворе.

Лини добродушно кивнула, но Бриане поморщилась — сколько можно долдонить одно и то же? Все это они повторяли уже в двадцатый раз, но Моргейз была настойчива, ибо не могла допустить, чтобы вся затея провалилась из-за чьей-то оплошности.

Моргейз продолжила:

— Талланвор, ты оставишь свой меч здесь и будешь дожидаться остальных в гостинице «Дуб и колючка». — Он открыл было рот, но королева не дала ему и слова вымолвить: — Я уже слышала все твои доводы. Пойми, если ты уйдешь без меча, им и в голову не придет, что ты не собираешься возвращаться. А меч можно раздобыть и другой.

Он поморщился, но в конце концов кивнул.

— Ламгвин должен ждать в «Золотой голове», а Базел…

Послышался торопливый стук, и в дверь просунулась лысеющая голова Базела.

— Моя королева, тут человек… Чадо… — Он оглянулся через плечо и прошептал: — Это Вопрошающий, моя королева Талланвор, понятное дело, ухватился за меч, и Моргейз пришлось дважды — взглядом и жестом — приказать ему оставить оружие в покое.

— Пусть войдет. — Она ухитрилась вымолвить это спокойным голосом, хотя внутри у нее все обмерло. Почему Вопрошающий? Неужто все до сих пор так хорошо складывавшееся обернется бедой?

Высокий человек с ястребиным носом оттеснил Базела назад и захлопнул перед ним дверь. Бело-золотой короткий плащ с вышитым на плече темно-красным пастушьим посохом указывал на ранг Инквизитора. На лице Эйнора Сарина — Моргейз не была с ним знакома, но ей показывали этого человека со стороны, — читалась непоколебимая уверенность.

— Лорд Капитан-Командор приглашает вас к себе, — холодно промолвил Инквизитор, — и просит прибыть немедленно.

Мысли Моргейз замелькали, как мотыльки. В самом вызове к Найолу ничего необычного не было — с тех пор как она оказалась запертой в Цитадели, он не посещал ее, а лишь призывал к себе, чтобы в очередной раз поговорить о долге королевы перед родной страной и поведать, как он, Найол, искренне печется об интересах как самой Моргейз, так и Андора. Но никогда еще приглашение не передавалось через такого посланца. Если она попадет в руки Вопрошающим, ей не отвертеться. Асунава добьется того, чего захочет, — она лишь мельком видела этого человека, но от одного его вида в жилах холодела кровь. Почему послали Инквизитора?