Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Животное всегда страдает, свидетельством чему служат физические теории, утверждающие, что зрение и слух сопряжены со страданием, но что мы к ним, как они говорят, привыкли. Подобным же образом человек в молодости, вследствие роста, находится в состоянии, подобном опьянению, и сама молодость есть уже наслаждение. Напротив того, меланхолики по природе постоянно нуждаются в лечении, ибо тело их вследствие смещения [его соков] постоянно испытывает гнет и находится в постоянном возбуждении.
Наслаждение же отгоняет страдание, и притом противоположное наслаждению или вообще всякое, если наслаждение достаточно сильно, потому-то такие люди становятся невоздержными и дурными. Наслаждения, не имеющие примеси страдания, не способны к избытку; таковы те, которые суть наслаждения по природе, а не относительные. Относительным наслаждением называют то, которое служит лечебным средством, ибо случается, что человек излечивается тем, что действует здоровыми частями тела, и потому-то ему это и кажется приятным. Наслаждением по природе я называю то, которое вызывает деятельность подобной [здоровой] натуры. Однако нет ничего такого, что всегда и безотносительно оставалось наслаждением вследствие того, что природа наша не проста и что в ней есть еще нечто иное, в силу чего мы необходимо погибаем. Оттого-то одна часть природы своею деятельностью может противодействовать другой, в то время как при равномерной деятельности эта последняя не может казаться ни неприятной, ни приятной. Если бы природа человека была проста, то однообразная деятельность была бы ему наиболее приятной. Поэтому-то божество наслаждается постоянно одним и простым наслаждением, ибо существует энергия не только движения, но и неподвижности, а наслаждение более заключается в покое, чем в движении.
Изменение же «наиболее сладко», по словам поэтов, в силу того, что природа человека испорчена, и подобно тому как испорченный человек есть самый изменчивый, так природа нуждается в изменении, так как она не проста и не совершенна.
Итак, сказано о воздержности и невоздержности, о наслаждении и страдании, что они по своему понятию, и в каком отношении они благо или зло. Теперь остается сказать о дружбе.
Книга восьмая
[О дружбе]
§ 1. После этого нам следует говорить о дружбе, ибо и дружба – известного рода добродетель или сопряжена с добродетелью; сверх того, дружба – самое необходимое для жизни, так как никто не пожелает себе жизни без друзей, даже если б он имел все остальные блага; те, которые приобрели богатство, власть и господство, кажется, наиболее нуждаются в друзьях, ибо что пользы в подобном благополучии, если отнята возможность благодетельствовать? Благодеяния же чаще всего оказываются друзьям, и в этом-то случае они наиболее похвальны. К тому же каким образом уберечь и спасти благополучие без друзей? Ведь чем больше счастье, тем менее оно прочно. С другой стороны, в бедности и в остальных несчастьях друзья считаются единственным убежищем. В молодости дружба удерживает от проступков, в старости она нужна для помощи; она же помогает нам в том случае, когда мы по бессилию оставляем какое-нибудь дело, а когда мы в цвете силы, она помогает нам совершать прекрасные дела:
«Если двое идут вместе…» [говорит поэт][51], – ибо вдвоем способнее мыслить и действовать. Сама природа, кажется, вселила это чувство родителям по отношению к детям и детям по отношению к родителям, и это замечается не только у людей, но и у птиц, и у большинства животных, и у всех, принадлежащих к одному роду; в особенности же у людей, почему мы и хвалим филантропов. Из [встреч во время] путешествий видно, как каждый человек близок и полезен другому. Кажется также, что дружба скрепляет государства, что законодатели более о ней хлопочут, чем о справедливости, ибо единомыслие похоже на дружбу, а ведь к ней-то они и стремятся, хлопочут же об устранении разномыслия, которое и есть вражда. К тому же граждане, будучи друзьями, не нуждаются в справедливости, справедливые же, сверх того, нуждаются еще в дружбе, и наиболее высокий вид справедливости [правда] подобен дружбе. Дружба не только неоценима, но и прекрасна, мы восхваляем того, кто любит своих друзей, и иметь много друзей кажется чем-то прекрасным, а некоторым даже кажется, что быть хорошим человеком и другом – одно и то же.
§ 2. Однако взгляды на дружбу во многом различны. Одни полагают дружбу в известного рода подобии и считают сходных людей друзьями, откуда и взялись поговорки: «Подобный к подобному» или «Ворон к ворону» и тому подобные. Другие, напротив, говорят, что отношения всех подобных людей между собою такие же, «как горшечников между собою»; и это свое мнение они стараются обосновать глубже и естественнее, как, например, Еврипид, который говорит, что высохшая земля стремится к дождю и что «святое небо, наполненное облаками, стремится упасть на землю», или, например, Гераклит, который говорит, что «противоположное полезно», «из различных элементов возникает прекраснейшая гармония» и «все происходит от борьбы». Другие, напротив, утверждают противоположное, и к ним принадлежит Эмпедокл: «Подобное стремится к подобному». Оставим без внимания физическую сторону этого вопроса (ибо она не имеет отношения к настоящему исследованию), а обратимся к рассмотрению антропологической, имеющей отношение к нравам и страстям людей, как, например, все ли люди способны к дружбе, или дурные люди не могут быть друзьями, и существует ли один вид дружбы или несколько. Принимающие лишь