вовсе не доставляют наслаждения, ибо в таком же отношении, в каком приятные вещи стоят друг к другу, в таком же стоят и наслаждения, вызываемые ими. Далее, вовсе не необходимо, чтобы нечто иное было лучше наслаждения, подобно тому как некоторые утверждают, что цель выше развития, ибо не все наслаждения принадлежат становлению и в связи с развитием, а некоторые суть деятельности и цель; возникают они в нас не оттого, что предметы образуются, а оттого, что мы ими пользуемся, и цель не во всех нечто различное от них самих, а только в тех, которыми природа удовлетворяет свои потребности: поэтому-то неправильно называть наслаждение продуктом чувственного развития [αἰσϑητὴν γένεσιν], а правильнее называть его деятельностью естественного приобретенного свойства, а вместо чувственной ее следует называть беспрепятственной. Некоторым потому оно кажется становлением, что оно считается безусловным благом; энергия же, полагают они, есть развитие, хотя оно есть нечто иное. Мнение же, что наслаждения дурны, ибо существуют вредные, подобно тому мнению, что здоровые вещества дурны, ибо иногда даже созерцание вредно для здоровья, однако наслаждение, проистекающее от них, не мешает ни рассуждению и никакой другой приобретенной привычке, а мешают им посторонние наслаждения, ибо наслаждения, проистекающие от созерцания и учения, заставляют только человека еще более созерцать и учиться. Основательно мнение, что искусство не имеет применения ни к одному наслаждению, ибо вообще нет искусства в одной энергии, а лишь в способностях, однако кажется, что искусство приготовлять мази и пищу имеет отношение к наслаждению.

Что касается мнения, что благоразумный избегает наслаждения, а рассудительный стремится лишь к безмятежной жизни и что лишь дети и животные стремятся к наслаждению, то все это решается одним и тем же замечанием. Уже сказано, в каком смысле наслаждения суть безусловно блага и в каком смысле не все наслаждения хороши; именно к этим последним и стремятся животные и дети, и именно относительно них рассудительный желает безмятежности, то есть относительно наслаждений, связанных со страстями и со страданием, и относительно телесных наслаждений (ибо ведь таковы эти наслаждения), и особенно относительно избытка их, избытка, который делает невоздержного невоздержным; поэтому благоразумный человек избегает подобных наслаждений, ибо существуют наслаждения и для благоразумного.

§ 14. Но все согласны в том, что страдание есть зло и что его следует избегать, и притом частью безусловное зло, частью лишь потому, что помеха [благу]. Благо же противоположно тому, чего следует избегать, и противоположно именно потому, что его избегают и поскольку оно зло; итак, наслаждение необходимо должно быть известного рода благом, ибо решение Спевсиппа, будто [наслаждение противоположно страданию] так же, как большее меньшему и равному, не есть решение; не станет же он утверждать, что и наслаждение есть известный вид страдания. Ничто не мешает известному наслаждению быть высшим благом, хотя некоторые наслаждения и дурны, как, например, известная наука может быть высшей, хотя некоторые науки дурны. Кажется, что это даже необходимо, если каждое приобретенное свойство имеет свою деятельность, беспрепятственно выражающуюся, и если блаженство есть деятельность или всех свойств, или некоторых из них; необходимо, чтобы одна из деятельностей, будучи беспрепятственной, была бы более желательной; и это есть наслаждение. Таким образом, один вид наслаждения может быть высшим благом, в то время как большинство наслаждений или относительно дурно, или безотносительно. Поэтому-то все считают жизнь блаженной, приятной и совершенно основательно вплетают наслаждение в блаженство. Ни одна деятельность не может быть совершенной, если она задержана, блаженство же принадлежит к числу совершенных предметов. Поэтому-то блаженный нуждается, как в добавлении, и в телесных благах, и в случайных, чтобы отсутствие этого не было ему препятствием. Те же, которые утверждают, что человек, терпящий пытки и испытывающий великие бедствия, может быть в то же время блаженным, лишь бы он был добродетельным, нарочно, или нехотя, или сознательно говорят пустое. Но так как человек нуждается в случайных благах как в добавлении, то некоторым кажется, что они тождественны с блаженством; но это не так, ибо избыток случайных благ служит даже помехой блаженству, и вряд ли даже этот избыток справедливо называть счастьем; понятие его определяется отношением счастья к блаженству.

И в том должно видеть известного рода указание, что наслаждение есть высшее благо, что все животные и люди стремятся к нему.

То слово не исчезнет совершенно, которое

повторяется многими в народе[50].

Но так как не одна и та же природа или приобретенный характер почитается лучшей, если действительно есть лучшая, то не к одному и тому же наслаждению стремятся все, хотя все стремятся к наслаждению. Может быть, однако, что люди и стремятся совершенно не к тому наслаждению, о котором думают и которое они называли бы, если б их спросить, а стремятся действительно к одному, ибо во всей природе есть нечто божественное; но телесные наслаждения получили по преимуществу название наслаждений, так как люди чаще всего погрязают в них и все в них участвуют. Так как только они общеизвестны, то и полагают, что они только и суть наслаждения. Ясно и то, что если бы наслаждение и деятельность не были бы благом, то блаженный не мог бы жить приятно, ибо ради чего нуждался бы он в наслаждении, если б оно не было благом? Ведь он мог бы блаженно жить в страданиях. Страдание ведь не зло и не благо, если наслаждение не есть благо. Поэтому к чему же ему избегать его? Жизнь хорошего человека не была бы ничуть приятнее [жизни дурного], если бы деятельность его не была сопряжена с наслаждением.

Нам следует рассмотреть мнение касательно телесных наслаждений тех, которые утверждают, что к некоторым следует очень стремиться, ибо они прекрасны, не потому, однако, что они телесные наслаждения и свойственны невоздержному. Однако почему в таком случае противоположные страдания дурны? Ибо ведь злу противоположно благо. Может быть, необходимые телесные наслаждения хороши только потому, что они не дурны? Или они хороши только до известного предела? Ибо во всех таких приобретенных свойствах и движениях, в которых избыток лучшего невозможен, невозможен и избыток наслаждения. Относительно телесных благ, может быть, существует избыток, и человек порочен, именно поскольку он стремится к этому избытку, а не поскольку – к необходимым наслаждениям: ибо ведь все наслаждаются в некотором роде пищей, вином и любовью, но не все – как следует.

Обратное замечается касательно страдания. Не избыток его избегается, а страдание вообще. Страдание не противоположно избытку, за исключением лишь в том, кто стремится к избытку наслаждения.

§ 15.