Два с половиной года он был за отца сыну своего брата, но теперь у него будет и собственный ребенок. Ему бы хотелось назвать сына в честь Ленина, но Владимир у них уже был. Когда Катерина забеременела, он стал категоричным сторонником жесткого курса в политике. Следовало думать о том, в какой стране ребенок будет расти, ведь Григорий хотел, чтобы его сын жил свободным. (Почему-то он был уверен, что родится мальчик.) Он хотел, чтобы в России у власти был народ, а не царь или буржуазный парламент или коалиция бизнесменов и генералов, готовая править по-старому, называясь по-новому.

На самом деле Ленин ему не очень нравился. Этот человек постоянно злился, все время кричал на кого-то. Любой, кто с ним не соглашался, был свиньей, ублюдком или проституткой. Но он работал так напряженно, как никто, долго обдумывал проблемы, и его решения всегда оказывались верными. Все прошлые революции в России ни к чему не приводили, сходили на нет. Но Григорий чувствовал, что Ленин этого не допустит.

Временное правительство тоже это чувствовало и, похоже, стремилось свести Ленина с политической сцены. Пресса правого крыла обвиняла его в том, что он — немецкий шпион. Обвинение было смехотворно. Однако что правда — то правда, у Ленина был какой-то тайный источник финансирования. Григорий как один из большевиков еще с довоенного времени входил в круг «своих» и знал, что деньги действительно приходили из Германии. Если бы тайна открылась, это подлило бы масла в огонь подозрений.

Он уже засыпал, когда услышал шаги в коридоре, и за ними последовал громкий, настойчивый стук в дверь.

— В чем дело? — крикнул он, натягивая брюки. Вовка проснулся и заплакал.

— Григорий Сергеевич? — спросил мужской голос.

— Да.

Григорий открыл дверь и увидел Исаака.

— Что случилось?

— Принято решение об аресте Ленина, Зиновьева и Каменева.

Григорий похолодел.

— Надо их предупредить!

— У меня внизу машина.

— Сейчас, я мигом.

Катерина взяла Вовку на руки и стала успокаивать. Григорий торопливо натянул одежду, поцеловал их обоих и сбежал вниз по лестнице.

Вскочив за Исааком в машину, сказал:

— Важнее всего успеть! — Зиновьев и Каменев были стойкими революционерами, но Ленин был той силой, благодаря которой совершалось движение. — Мы должны первым делом предупредить Ленина. Езжай к его сестре. Как можно быстрее!

Исаак погнал машину на полной скорости.

Когда они поворачивали за угол, Григорию пришлось крепко держаться. Потом они снова ехали прямо, и он спросил:

— Как ты узнал?

— От одного товарища в Министерстве юстиции.

— Когда подписали ордера?

— Сегодня утром.

— Надеюсь, мы успеем.

Григорий с ужасом подумал, что Ленина могли уже арестовать. Больше никто не обладал столь непреклонной волей. Он был резок, но именно он сделал партию большевиков ведущей. Без него революция скатилась бы вновь к неразберихе и компромиссам.

Исаак выехал на улицу Широкую и остановился у здания, в каких жили люди среднего класса. Григорий выскочил из машины, вбежал в подъезд и постучал в квартиру Елизаровых. Дверь открыла Анна Ильинична, старшая сестра Ленина. Ей было за пятьдесят, седеющие волосы разделены посередине пробором. Григорий встречался с ней и раньше: она работала в «Правде».

— Он здесь? — сказал Григорий.

— Да, а что? Что случилось?

Григорий почувствовал облегчение. Еще не поздно. Он шагнул за порог.

— Его хотят арестовать.

Анна Ильинична захлопнула дверь.

— Володя! — воскликнула она. — Иди скорее сюда!

Появился Ленин — как обычно, в поношенном темном костюме и галстуке. Григорий быстро объяснил ситуацию.

— Я ухожу немедленно, — сказал Ленин.

— Не хочешь собрать хоть что-то из вещей? — спросила Анна Ильинична.

— Рискованно. Пришлешь все потом. Я дам знать… — Он взглянул на Григория. — Спасибо, что предупредили, Григорий Сергеевич. Вы на машине?

— Да.

Не сказав больше ни слова, Ленин вышел из квартиры, Григорий поспешил распахнуть перед ним дверцу.

— Еще решено арестовать Зиновьева и Каменева, — сказал Григорий, когда Ленин сел в машину.

— Вернитесь в квартиру и позвоните им, — сказал Ленин. — У Марка есть телефон, и он знает, где их найти.

И захлопнул дверцу. Наклонился вперед и сказал что-то Исааку, чего Григорий уже не расслышал. Машина тронулась с места.

Так Ленин вел себя всегда. Отдавал всем приказы, и все подчинялись, потому что его решения были разумны.

Григорий радостно почувствовал, что с его плеч сняли огромную тяжесть. Он оглядел улицу — сначала посмотрел в одну сторону, потом в другую. Из дома на другой стороне вышла группа людей. Одни были в костюмах, другие — в офицерской форме. В одном из них Григорий узнал Михаила Пинского. Тайная полиция теоретически была запрещена, но, похоже, такие, как Пинский, продолжали работать в контрразведке.

Должно быть, эти люди шли за Лениным — и упустили его лишь потому, что зашли сначала не в тот дом.

Григорий снова вбежал в парадное. Дверь в квартиру Елизаровых была все еще открыта. Прямо у порога стояли Анна, ее муж Марк, приемный сын Жора и служанка Аннушка — все страшно взволнованные. Григорий закрыл за собой дверь.

— Он благополучно уехал, — сказал Григорий, — но возле дома полиция. Я должен немедленно позвонить Зиновьеву и Каменеву.

— Телефон там, на столе, — сказал Марк.

Григорий нерешительно посмотрел на телефон и спросил:

— А как он работает? — Он никогда им еще не пользовался.

— О, извините, — сказал Марк. Он приложил одну трубку к уху, а вторую — к губам. — Для нас это тоже новшество, но мы часто им пользуемся и уже привыкли…

Он нетерпеливо постучал по рычагу на стойке.

— Оператор! Будьте добры… — сказал он и назвал номер.

Раздался громкий стук в дверь.

Григорий прижал палец к губам, делая знак всем молчать.

Анна Ильинична увела Аннушку и мальчика в комнату. Марк быстро говорил по телефону. Григорий встал у входной двери. Снаружи голос произнес:

— Открывайте, или мы выломаем дверь! У нас ордер!

— Одну минуту! — крикнул в ответ Григорий. — Штаны надеваю!

Полиция часто навещала дома вроде того, где жил он, и он знал все способы задержать их подольше.

Марк нажал на рычаг и попросил соединить с другим номером.

— А кто это? — крикнул Григорий. — Кто такие?

— Полиция! Открывай сию секунду!