ладно, пойдем найдем Эдуарда и построим в ряд наших вооруженных до зубов уточек (идиома «построить уток в ряд» означает привести дела в порядок — прим. редактора).

— Но как ты поймешь, какие уточки нам нужны, моя королева? — поинтересовался Джейк.

— Разберемся по ходу дела, — ответила я.

Мгновение он всматривался в меня, а затем рассмеялся, запрокинув голову.

— Вот так просто.

— Просто Эдуард. Просто я. Просто все вы, Нолан и его люди. Просто дивный народ Ирландии, напевающий нам в уши свои сладкие песни. У нас есть все это, Джейк, так что мы быстро разберемся, какие уточки нам нужны.

— До темноты? — уточнил Каазим.

— Да.

— Ты не сомневаешься, — заметил он.

— У меня нет на это времени.

Фортуна подошла ко мне и Деву, и, поскольку он стоял достаточно близко, обняла нас обоих.

— Мы найдем этих разжиревших хищных уточек, — сказала она и поцеловала нас обоих по очереди, так что я ощутила эхо губ Дева на своих. Натэниэл подошел к нам и добавил свои поцелуи. Дамиан тоже подошел, чтобы поцеловать двоих из нас четверых. Каазим фыркнул нетерпеливо, намекая, что мы тратим время впустую, но меня уже изрядно потрепало, а начинать дело с поцелуев лучше, чем с кулаков.

71

Дамиан дал наводку на логова, которыми пользовались пять лет назад его старый Мастер и ее приближенные. Поскольку некоторые из этих мест находились в обиходе на протяжении нескольких веков, был шанс, что ими пользуются до сих пор. Если вы думаете, что как только мы получили адреса, то тут же снарядились и побежали выбивать дверь с ноги, то в Америке это так не работает, как и в Ирландии. Сперва полиция займется сбором информации об адресах: прочешет записи из открытых источников, планы зданий, выяснит, владели ли или проживали ли в этих местах люди, которых можно пробить по базе, потому что некоторые из этих адресов не посещала ни Миледи, ни ее приближенные, уже десятки лет. Дамиан составил список убежищ вековой давности. Не потому, что их недавно использовали, а потому, что она владела ими, а от своей собственности она не отказывалась. Вполне вероятно, что каких-то из этих зданий уже не существовало. Их мы отсеем первыми, а затем копы соберут столько информации, сколько смогут. Я достаточно проработала с боевыми подразделениями, чтобы знать, что сбор информации экономит время, а может, даже спасет жизни, и все же это была задержка, которая всегда немного сводила меня с ума. На этот раз все было не настолько плохо, потому что мы не знали, по каким адресам необходимо наведаться, а информация позволит нам сузить круг поисков.

Чем заняться, пока ждешь? У нас с Эдуардом была пара идей. Вот только они не совпадали.

— Если мы разберемся, почему в полицейском участке не сработали освященные предметы, и заставим их работать прежде, чем вновь отправим людей в бой, это даст нам преимущество. Это поможет новичкам, которые еще никогда не сражались с вампирами.

— Откуда ты знаешь, что новички будут верующими?

— Они достаточно зеленые, чтобы верить в то, что есть вещи правильные, а есть неправильные, и что мы можем спасти этот мир. Вера твоя чиста и крепка, как бриллиант, пока не пройдет проверку на прочность.

— Но она не сильнее, — сказал он.

Этот комментарий со стороны Эдуарда удивил меня, но я кивнула и сказала:

— Нет, не сильнее, просто свежее.

— Знаешь, твой крест тоже не сработал.

— Когда ни у кого у дверей кресты не сработали, я и не подумала достать свой. Могла бы, но примерно в это же время вампир вышел на свет. Я еще не пыталась зажать кровососа между сияющим крестом и сгоранием на солнце. Думаю, на его месте я бы выбрала крест, но как только стемнеет, свет от крестов станет единственным сиянием, которого им нужно будет бояться. К тому же, Дамиан стоял прямо возле меня, а когда на твоей стороне есть вампиры, освященные предметы становятся палкой о двух концах.

— Будь у меня с собой огнемет, твои слова о крестах после захода солнца не были бы правдой.

— Ты едва не спалил дом вместе с нами. Мне было не слишком-то весело в тот раз.

— Ты никогда не позволишь мне это забыть, да?

— Не-а, — ответила я с улыбкой, но говорили я всерьез.

Эдуард хотел, чтобы до того, как мы что-то предпримем, я уединилась с кем-то из своих людей и попыталась исцелить свои раны с помощью небольшой сексуальной магии.

— Пирсону потребуется время, чтобы выбить разрешение для тебя и миротворцев, которые не находятся под его непосредственным руководством.

— Сколько у меня есть времени? — уточнила я.

— Уложись по-быстренькому, минут за тридцать, раньше они не закончат.

— Я знала, что есть причина, почему мы с тобой дружим. Люблю мужчин, для которых тридцать минут — это быстрячок.

Он ухмыльнулся:

— На крайняк, двадцать минут, но ты же не только сексом будешь заниматься, а попытаешься залечить рану, нанесенную чем-то сверхъестественным. На это может уйти больше времени.

Я все же уточнила у Пирсона, но Эдуард оказался прав: на то, чтобы утрясти все дела в Гарде, уйдет время. Судя по всему, кто-то записал на смартфон, как мы расстреливали горящего вампира на улице. Запись попала в интернет и выглядела достаточно жестокой, так что высшее руководство местной полиции не знало, хотят ли они снова прибегнуть к помощи американцев. Когда я намекнула, что, возможно, им захочется, чтобы американцы пришли им на помощь после наступления темноты, он ответил:

— Никто из тех, кто принимает решение, не видел вампира лично. Никто из них не был на месте преступления и не видел жертву. Они не хотят верить тому, что происходит в нашем городе.

— Им лучше поверить, и сделать это как можно быстрее, Пирсон, потому что всем нам необходимо понять, как помешать Дублину этой ночью захлебнуться в крови и вампирах.

— Я в курсе, Блейк, но я не последняя инстанция.

— Хотите сказать, власть имущие с большей охотой отправят меня и мою команду домой, вместо того, чтобы позволить нам остаться и помочь вам бороться?

— Это не борьба, Блейк, а преступление, которое нужно раскрыть.

— Мы знаем, кто за ним стоит, Пирсон. Нам нужно просто найти ее и убедиться, что она больше не сможет этого повторить.

— У нас есть лишь слова вашего вампира о том, что за этим стоит его прежний Мастер, Блейк. Нет ни одного доказательства, которое можно предъявить в суде. Нельзя арестовать ее, пока мы не поймаем