3. Честь и стыд человека

4. Как бы пожить получше

5. Выгоды от родных

Пословицы

• Камень сам не может вверх лететь, и человек не может сам стремиться к Богу.

• Долгой путь сократи; на гриву коню поставь котел. (Поговори-ка что-нибудь, да закури трубку, и мне подай.)

• Что ты гордишься? Будь смирнее овцы, меньше зайца, ниже травы.

• Раб знает иногда больше князя, да говорить ему не позволяют.

• В бороде ума нет.

• Суровый конь утрудит ноги твои, раздвоенье ума утрудит человека.

• Если бы не было ветра, не сломилось бы дерево; если бы не было дьявола, не умирал бы человек.

• Нет никого больше матери, которая давала сосать оба сосца.

Познакомив с песнями и пословицами, надобно сказать, что подлинные песни на телеутском наречии читаны были тобольскому имаму, учившемуся по-татарски в Казани, и он отозвался, что ничего не понимает, хотя и слышал несколько слов татарских. Я и прежде говорил в замечании, что татарский язык, при множестве поколений и наречий переродившихся, не может быть везде понятен татарину одного поколения. Один из недавних путешественников много ошибся, утверждая, что этот язык от Енисея до Казани может быть вразумителен во всех татарских селитьбах.

д) Прибавление о военнопленных шведах.

Я читал подлинную жалобу, на Высочайшее имя в 1716 году писанную, за подписью капитанов Гаренскельда и Менгера, от имени прочих капитанов, поручиков, прапорщиков и пасторов, в 22 пунктах. Главное содержание жалобы в том, что пленные, быв посланы в 1714 г. из Тобольска в Томск на жительство, получают квартиры, часто переменяющиеся, притом и худые, — что часто выгоняют их из дома в дом с ругательствами, выбрасывают их пожитки, — что у начальников не находят защиты, что городничий Ребров, приказные и жители осыпают их грубостями, которые иногда сопровождаются пощечинами. Вот как выражалась невежливая народность того времени! Подлинная жалоба, переведенная и писанная по-русски, найдена в свертках Кондинского монастыря, за шведскою подписью капитанов.

Тут же есть следственное дело о корчемном вине и табаке, в 1716 г. найденном близ Томска у пленного капитана Энгельгардта, который с своей стороны подавал две просьбы в Томскую приказную палату об отнятии у него 13 п. меда, на 32 руб., без причины. Последствий не сыскано, но мог ли беспомощный иноземец тогда найти уважение среди криводушных судей!

(Получ. чрез г. Абрамова).

е) Из указов, сибирским губернатором данных[525].

a) Указом от 30 мая 1719 г. велено приготовить к приезду Измайлова, чрезвычайного посланника, для даров богдохану соболей, пластиновый соболий мех и другие сибирские вещи, богдохану, для него приятные, на пять тысяч руб., да на иждивение Измайлову отпустить рухляди на три тысячи.

b) Из указа 9 февраля 1720 г. видно, что Лихарев не пошел далее оз. Зайсана за неприсылкою рекрутов, за недостатком пороха, провианта и амуниции. Государь приказывал губернатору поспешить снабдить его, как между тем Лихарев за болезнию уехал в столицу.

c) Из указа 14 марта 1731 г. видно, что велено Татищеву, чрез геодезистов, с ним посланных, сочинить карты Сибири с географическим описанием, взяв нужные сведения из Сибирской губернии. Но нигде не видно, чтобы важное это дело было кончено и даже начато.

d) Губернатор Бутурлин, несмотря на многие указы Кабинета, не отправлял 2000, ни даже 1000 казаков в пособие против Башкирского бунта, представляя, что, кроме провинции Иркутской, в Тобольской губернии состоит дворян, детей дворянских и казаков 5630 и что все раскомандированы по губернии. Но Кабинет от 1 апреля 1737 г. со строгостию заметил ему, что в губернии по справке считается служивых того рода 9011, кроме нескольких тысяч рекрутов.

e) Из указа от 30 июня 1737 г. видно, что капитан Михалевский, приставленный с командою солдат содержать трех кн. Долгоруких с их сестрою княжной в Березове под крепким караулом, стал обедать у них, гулял с ними по городу, позволял им ходить в гости и за такое нарушение обязанности приговорен военным судом, вместе с воеводою майором Бобровским и с прочими соучастниками, которых нашлось более 30 человек, к лишению живота и к тяжким наказаниям. Но по указу Кабинета подсудимые освобождены от казни, и наказания уменьшены, соразмерно винам. В числе виноватых находились 4 духовных лица.