В замену того положенною коллегией) в 1763 г., с высочайшего утверждения, устроить семь ландмилицких полков из беглых русских, выводимых из Польши, разумея в том числе пять пехотных и два конных, из которых первые равняются против пехотных мушкетерских, а последние — против карабинерных. Пребывание назначено 3-м полкам около Иркутска, двум, с 1-м конным, около Селенгинска, остальному конному — около Нерчинска. Пехотным наречены имена Иркутский, Селенгинский, Нерчинский, Томский, Енисейский; конным: Якутский, который с давных лет существовал за Байкалом, и другому — Томский. Для двух полков присланы знамена и штандарты, также определены штаб- и обер-офицеры. Всем этим полкам велено формироваться в Тобольске из приходящих партий (которым также расписаны пути и препровождения) и на место отправляться полными числами.

Создание толь значительных сил из недостоверного числа людей (и каких людей!) пало на руки знаменитого губернатора Чичерина.

Эту покатую к Ледовитому морю площадь, простирающуюся от устья Кары до мыса Восточно-Чукотского на 124° долготы, притом лежащую на разных планах, разрезываемую водными руслами и горными отраслями, площадь, описанную нами во многих отношениях как физических, так и политических, площадь, населяемую господствующим племенем русских, вместе с племенами уральскими, алтайскими, саянскими, хинганскими, или нючжискими, и безродными поморянами, Екатерина II снова именует в 1764 г. Сибирским Царством.

1. Разделение.

В Сибирском Царстве (так сказано в указе 19 октября) открывается вторая губерния, под именем Иркутской, и тотчас вверена в управление Фрауендорфу, который отчасти известен читателю по службе на Иртышской линии[513]. В то же время установляется тиснение медной монеты с стариным гербом Сибирского Царства[514]. Это прагматическое (деловое) надпоминание о царстве и эта особливая монета страны что такое значили? Не воздаяние ли за услугу, что Сибирь была царскою стезею к политическому и торговому содружеству с Китаем? Не воздаяние ли за новую услугу, что с расширением камчатской промышленности она утвердила на берегах Америки двуглавого орла и хоругвь Православия? Этого мы не предполагаем, как и того, чтобы правительство мыслило удерживать Сибирь в старинных формах, но что повторением любимого в Сибири титла, особенным орудием платежей и сдач, особенною мерою трудолюбия и богатства, оно мыслило сроднить зауральские сиротствующие семьи с семьею господствующей, как с представительницею России. Как бы то ни было, особливая монета, обращавшаяся в пределах своей страны, изъятая от перемен торгового курса и заменявшая образцовую серебряную монету, как излишнюю, поддерживала нарицательное достоинство бумажных денег в целую эпоху их понижения; но этому речь впереди.

2. Граница.

Царство Сибирское разделено не по цифрам населенности, но по цифрам расстояний края от края, также не по разграничению, какое в мысли проводится между семей Уральских и Монгольских, относящихся к двум наиболее [близким] генеалогиям, но по особым, кажется, соображениям. При разделении, которым смешиваются племена, просвечивает намерение к большему их сближению. Граница между обеими губерниями положена по реч. Ие, текущей между Бартольским зимовьем и дер. Тулуном. В помянутом зимовье, на реч. Курзане поставленном, конец губернии Тобольской, а начало Иркутской в Тулуне, откуда пойдут к губернскому городу приятные и населенные места, украшающиеся березовыми рощами. Тобольская губерния удерживает за собою, на несколько лет, пограничный Окинский караул, расположенный у подошвы высочайших Саянских гор. К северу обе губернии разграничивались Анабарою, Илимпеею и перерезами между трех Тунгусок, до слияния Оки с Верхнею Тунгускою (Ангарою).

3. Перемена в городах.

В одно время (11 октября 1764 г.) с разделением Сибири последовало уменьшение городов и воеводств по Тобольской губернии, в видах необходимого сбережения расходов; но существенное деление губернии оставалось прежнее. То есть губерния или провинция делились на города уездные, приписные и дистрикты. Тем и другим были присудны остроги, ямы, слободы с деревнями, ясачные зимовья и ясачные племена. С уменьшением городов сократилось число начальств, и в этом заключалась цель перемены, по причине скудости в монете металлической, а о бумажной еще не думано. К Тюмени приписан дистрикт Краснослободский, под одну воеводскую канцелярию. К Верхотурью — Пелым и Туринск также под одну канцелярию. В Сургуте, Нарыме и Кетске вместо воевод положены комиссары. В Березове и Туруханске, во уважение немалого ясачного сбора, прибавлено к комиссарам по товарищу классного чина. Тогда в первый раз выговорил закон, что уезду надобно состоять не свыше 30 000 душ, и это ограниченное число надобно почитать определением временным, а не нормальным: ибо тогда 30 тысяч размещались на огромном пространстве. О городах Иркутской губернии умалчивается для того, что в 1775 г. последует там преобразование градоправительства. Впрочем, частные сии преобразования предвещали общее образцовое учреждение со штатами.

4. Разность между городами.

Была разность между самими городами, по нравственной разности в расположениях их жителей. При направлении поселенцев к городам срединным или к пустырям южным естественная веселость русского, не скоро обуздываемая, дичала, бесчинствовала там, на новосельях, как между тем северные водворения, именно: Верхотурье, Туринск, Сургут с слободами Демьянскою и Самаровскою, Нарым, равно Енисейск, принимали характер единообразного остепенения, в котором отсвечивал образец устюжский. Прибежность к церкви и благороднейшие занятия у жителей были чтение и пение церковное, в храме и дома. Посмотрите на артели витимских звероловщиков[515] и полюбуйтесь чувством их богобоязливости, которою они освящали, так сказать, леса и природу. Расходясь по лесам из первого стана, разделенные партии выслушивали от главного передовщика наказ ставить становья сперва во имя церквей, потом во имя Святых, которых иконы сопутствуют артелям. Соболи, изловленные около первых становьев, назывались Божиими и в свое время отсылались в церкви. Эти правила, исполняемые по Витиму и Лене, были вдохновляемы духом западным, а не киренским. Киренску и Якутску, куда не переставала прибывать сволочь людей и где нехотя перенималось кое-что из жилья инородческого, еще не наступали подобные очереди остепенения. Города срединные, судьбою своего положения назначенные к стечениям многолюдным, к помещению полков или немалых воинских команд, видели у себя примеры добродетелей и приличий, не менее того примеры пороков и бесчинств. Они стояли, так сказать, на распутии между добрым и худым. Такова была жизнь значительных городов страны исправительной!