Андреас вздохнул.

Девушка отстранилась, посмотрела на него в полумраке пристально. Провела рукой по волосам Андреаса, по плечам, груди. Ее шелковистые длинные волосы скользили по его шее, щекотали руки.

Когда она в следующий раз поцеловала его, пылко, страстно, словно призывая отбросить все лишние и мешающие мысли, он больше не стал сдерживаться. Поцелуй перерос в настоящее противостояние, языки соприкасались, смешивалось жаркое дыхание.

Андреас прижал девушку к себе, а потом рывком повернулся, оказавшись сверху. Медленно, нежно, почти задумчиво он спустил с ее плеч бретельки ночной сорочки.

– Снимай, – прозвучал нетерпеливый шепот.

Промедлив мгновение, Андреас снизу вверх, через голову, стащил шелк сорочки.

Открывшееся ему зрелище заставило его задохнуться, а его пульс – забиться еще чаще.

Красота тела девушки напомнила ему о картине с лесной нимфой.

Стройные и округлые очертания фигуры выделялись на темно-синих простынях. Шелковистая гладкая кожа словно мерцала на этом темном фоне.

Андреас провел рукой от изящного колена по длинному бедру, коснулся талии, ладонью ощутил тепло плоского живота. Возле груди он сменил поглаживания ладонью на прикосновения языком, и девушка застонала.

– Тебе нравится?

– Да… продолжай…

Андреас медленными, неспешными поцелуями исследовал шею, плечи, прикусил нежное ушко.

– Ты уверена?

– Да…

Собрав прядь ее волос в кулак, Андреас осторожно, но твердо притянул девушку к себе:

– Тогда я передаю тебе инициативу.

– Нет, пожалуйста…

– Почему? Действуй, как тебе захочется. Я предоставляю тебе полную свободу.

Ловушка была безыскусной. Неудивительно, что она в нее не попалась…

– Ты ведь спрашивал, чего я хочу?

– Верно, спрашивал.

– Я хочу, чтобы ты действовал сам.

– Почему?

– Хочу ощутить твою настойчивость… твою силу…

– Значит, – усмехнулся Андреас, – это не миф, что все женщины на самом деле стремятся к подчинению?

– Не лови меня на слове… Это лишь мое настроение в данный момент… Я просто заявляю о своих желаниях.

– Что ж, раз ты так хочешь…

– Да, я хочу, чтобы ты взял все, что тебе понравится…

– Не боишься, что я сделаю тебе больно?

– Нет. Я тебе доверяю.

– Но ты при этом не останешься безучастной?

– Разве до этого я была безучастна?

– Нет, – признал Андреас.

– Тогда хватит слов.

Андреас снова обнял свою удивительную ночную гостью. Она провела тонким пальцем по плотной ткани его трусов:

– Не хочешь от них избавиться?

– Ах, да. Я и забыл. Пока мне было достаточно того, что ты полностью обнажена. Тебе уже говорили, как ты прекрасна?

– Иногда…

– Так же прекрасна, как юная женщина на картине шведского художника.

– Мне всегда казалось, что это художественное преувеличение.

– Отнюдь. Ты сама – как это ожившее полотно.

– Оно слишком волшебно для того, чтобы быть похожим на реальность.

– Иногда реальность милостиво соглашается иллюстрировать сказку…

Андреас снова поцеловал ее, потом еще и еще, с все возрастающим напором. Его руки скользили по телу, от которого захватывало дух, замирало и начинало биться чаще неспокойное, глупое сердце. Она обняла его в ответ, их тела оказались переплетенными, смешивалось дыхание, соприкасалась кожа, волосы, и уже не различить было со стороны, где чьи руки, ласки были неостановимыми, движения – порывистыми и нескончаемыми.

Частота стонов и дыхания нарастала, хотя Андреас и старался быть как можно тише, помня о второй двойняшке в спальне.

– Я даже не предполагала, что это может быть так прекрасно, – еле слышно пробормотала она.

Эта фраза могла принадлежать как Кирстен, так и Черстин…

Андреас ни на миг не приблизился к разгадке. Но это сейчас не имело никакого значения. Сейчас ничего не имело значения.

Слишком полным было слияние, слишком необходимым было взаимодействие, слишком упоительной оказалась близость.

– Не останавливайся… прошу тебя… Только не останавливайся… Еще…

Это звучало для Андреаса волшебной музыкой.

Только когда его светловолосая партнерша с долгим чувственным стоном обессилено откинулась на подушку, Андреас позволил себе окончательно потерять контроль и испытать полное наслаждение.

Ночь после дня рождения удалась. Однозначно.

Было ли это последней мыслью Андреаса, он не помнил. Были ли у него вообще какие-то мысли после завершения, он тоже не помнил.

Провалился в глубокий сон без сновидений, целительный, восстанавливающий силы, дарующий передышку разуму.

Среди ночи Андреас неожиданно очнулся.

Начинала болеть голова, а желудок уже сейчас требовал воды. Горло намекало на то, что от нестерпимой жажды недолго и помереть.

Андреас проигнорировал все жалобы. Ему в голову пришла блестящая, как казалось, идея.

На этот раз он не выпустит девушку из своей постели, кем бы она ни была. Он проснется не один, он проснется, держа восхитительное создание в своих объятиях. Он не даст ей уйти с рассветом, как недавно ушла Черстин.

Вторая двойняшка рано или поздно отправится на поиски сестры. Она заглянет в ванную, проверит кухню, и, нигде не обнаружив свою сестру, посмотрит у Андреаса.

И наверняка, наверняка она воскликнет что-то вроде «Черстин, вот ты где!»

Или: «Кирстен, я тебя повсюду ищу, что это ты тут…»

Таким образом, нецелесообразное инкогнито его ночной партнерши будет раскрыто. Андреас надеялся, что ситуация разрешится к его удовольствию. Он очень надеялся, что этой ночью его ласки принимала…

Ладно. Нужно дождаться утра. Он прикинется спящим, а сам тем временем ни за что не выпустит девушку из кольца рук. Ей придется порядком потрудиться, чтобы высвободиться, но Андреас не собирался давать девушке ни малейшего шанса.

Ни малейшего ша… анса… Ни малейш… Малейше…

Ни малейшего шанса сон не оставил Андреасу.

Снова, как тогда, на плите шипело что-то, источающее вкусный запах. Снова двойняшки лениво переговаривались на кухне.

Вот только на этот раз у Андреаса немилосердно болела голова. Застегивая ремень на джинсах, он вошел на кухню. Потирая лоб, сказал: