на ногах. Но вдруг ей больше не нужно было стоять на ногах. Она лежала на земле, и песок под ее спиной был прохладным по сравнению с его жаром, когда он прижимал ее к себе, а затем его руки двигались, скользили по ее телу, лаская здесь, сжимая там.

Одна из его рук нащупала грудь, и Куинн ахнула ему в рот, изогнув спину, чтобы острее почувствовать ласку, пока он ласкал ее сквозь блузку. Она поймала себя на том, что жалеет, что одета, а не голая. Но на этот раз сон не угодил ей и не представил ее обнаженной для удовольствия; вместо этого Джету пришлось перестать ласкать ее, чтобы потянуть рубашку вверх.

Куинн не удивилась, когда пуговицы не выдержали силы его желания. Она была даже благодарна за это, потому что это позволило ему убрать шелк с дороги. Кружевной белый лифчик был отодвинут в сторону, а затем Джет прервал их поцелуй и скользнул вниз, чтобы взять сосок, который он показал, втягивая его в свой горячий рот.

Куинн открыла глаза от крика и уставилась сквозь ветки сосны, тихое мяуканье и стоны удовольствия выскальзывали из ее рта, когда его язык кружился над ее соском и вокруг него, пока его губы сосали.

Боже, это было так чертовски приятно, слабо подумала она. Впервые за четыре года она почувствовала себя живой. А затем его рука скользнула между ее ног, и она дернулась, толкаясь в его руку, когда он прижимал ее к ней.

«Да. Джет. Пожалуйста, — умоляла она и, взявшись за его волосы, отвела его губы от своей груди и снова приблизила к своим губам, лихорадочно поцеловав его, пока он ласкал ее сквозь брюки. Но она тоже хотела прикоснуться к нему. Итак, запутавшись пальцами одной руки в его волосах, чтобы убедиться, что он не прервет их поцелуй, она позволила другой скользнуть вниз по его телу, ощупывая путь вниз по его груди, а затем по животу, прежде чем найти выпуклость между его ног. Задержавшись там, она накрыла, а затем сжала его эрекцию через брюки, и на этот раз Джет прервал их поцелуй.

С ворчанием отвернув голову, он чуть ли не протестующе выдавил ее имя, но при этом толкнулся в ее руку, и она улыбнулась, а затем поцеловала и лизнула его шею, пока ее пальцы скользили по нему. Он чувствовался и пах так чертовски хорошо, так восхитительно, так….

Не понимая, как это произошло, Куинн внезапно вонзила зубы ему в шею. Джет застонал от удовольствия, но глаза Куинн открылись, и она замерла от внезапного ужаса, когда поняла, что делает, а затем оттолкнула его от себя и изо всех сил пыпыталась отползти от него.

— Куинн? — Джет в замешательстве пробормотал и начал садиться, ругаясь, когда ударился головой об одну из низко свисающих ветвей сосны, под которую он затащил Куинн после того, как вытащил ее из реки. Потирая голову, он растерянно огляделся. Яркий утренний солнечный свет просачивался сквозь ветки, заливая местность тьмой и светом, и он предположил, что один из этих кусочков света попал ему в глаза и пробудил его от самого лучшего проклятого сна, который он видел за многие годы. Он был с Куинн, и они…

Воспоминание умерло в его сознании, когда он понял, что ее больше нет под деревом. Куда она ушла?

Беспокойство змеилось в нем, Джет вылез из-под низко лежащих ветвей, затем поднялся на ноги и огляделся, нахмурившись, когда заметил положение солнца на небе. Было не раннее утро — скорее полдень, понял он, увидев положение солнца на небе. Они проспали большую часть дня. Это заставило его задуматься, не пробежали ли обезумевшие русские бессмертные мимо того места, где они спали, или они тоже где-то заночевали. Какое-то время он надеялся на первый вариант, пока не вспомнил о ничего не подозревающих смертных в поселении, которое Кира заметила, когда забралась на дерево.

Они были бы беспомощны против них, подумал он несчастно, а затем заметил Куинн внизу у реки. Она стояла на коленях у береговой линии, брызгая водой в лицо.

Проведя рукой по лицу, чтобы полностью проснуться от безумного страстного сна, которым он только что наслаждался, Джет двинулся вперед, скривившись, когда его эрекция протестовала против этого движения.

— Успокойся, приятель, — пробормотал он, переводя взгляд на растущую эрекцию, пытающуюся вылезти из его брюк. Господи, это был горячий сон. Настоящий секс никогда не был и наполовину таким захватывающим, как просто поцелуи и ласки Куинн во сне. Почему-то он не думал, что это хорошо для него. Если до этого женщина вторгалась в его мысли, когда он был с другими женщинами, после этого опыта могло быть только хуже, беспокоился он.

Покачав головой, он продолжил идти вперед, его взгляд остановился на миниатюрной женщине у воды. Она не просто брызгала водой на лицо; она также брызала ее на грудь, отметил он, слегка нахмурившись, но прежде чем он успел спросить, все ли с ней в порядке, она, очевидно, услышала, как он приближается.

Куинн вскочила на ноги и повернулась к нему лицом, затем начала пятиться, увеличивая пространство между ними.

— Прости, — жалобно выпалила она. «Я не знаю, что произошло. В одну минуту мне приснился сон, что мы ели картошку фри, а затем гуляли по пляжу, а в следующее мгновение я осознала, что укусила тебя по-настоящему, и мне очень жаль».

Джет остановился, его рука потянулась к шее, а его глаза расширились, хотя это было не из-за двух маленьких ранок, которые он чувствовал на своем горле. Это было сочетание ее слов и того факта, что ее блузка была широко распахнута, пуговицы отсутствовали, а одна из ее грудей была выташена из чашечки лифчика и выставлена напоказ. Так же, как это было бы, если бы сон, который он видел, был реальным. Был ли это сон? Он был почти уверен, что был. По крайней мере, вначале, но они лежали близко друг к другу, когда он заснул. Он лизал ее. Возможно, сон проскользнул в реальность, когда они начали целоваться и миловаться и…

— Обещаю, я не буду приближаться к тебе, — сказала Куинн. — Тебе придется идти одному. Очевидно, ты больше не в безопасности со мной.

Это вырвало Джета из его мыслей, и он нахмурился, позволив руке соскользнуть с шеи. Но он не сразу обратился к тому, что она сказала; вместо этого он сказал самым спокойным голосом, на который был способен: — Я думаю, нам лучше