Объятия их становились все более жадными. Нетерпеливые руки Говарда лихорадочно блуждали в складках ее одежды, стремясь добраться до обнаженной, разгоряченной желанием кожи, и эти неуклюжие от спешки попытки с каждой секундой становились все настойчивее.

Кристина чувствовала, как напряжено его сильное тело. И когда наконец Говарду удалось добраться до цели, у него вырвался довольный, восторженный стон.

— Не останавливайся, — прошептала она, чувствуя прикосновение влажных губ к ямочке внизу шеи, и обессилено закрыла глаза.

— Можешь ли ты представить, что со мной сейчас делаешь?

— Довожу тебя до полного безумия? — с надеждой в голосе предположила Кристина.

— Ты просто ведьма, — хрипло рассмеялся Говард.

— А ты, — заявила она с блаженным вздохом, — само совершенство…

Дверь, на которую он опирался, открылась, заставив Кристину вскрикнуть от неожиданности.

— А, вот вы где, мистер Рэмфорд! — широко улыбаясь, воскликнула появившаяся в дверном проеме сиделка, одетая в халат, плотно обтягивающий ее обширный зад. Придерживая дверь, она жестом пригласила его войти. — Вас ждут. Позволю себе заметить, мне это кажется просто замечательным!

Говард, старающийся одновременно загородить собой торопливо застегивающую блузку Кристину и не выглядеть слишком разъяренным из-за того, что их так не вовремя прервали, принял это замечание крайне настороженно.

— Благодарю вас. — Дождавшись, пока сиделка уйдет, он повернулся к Кристине. — «Позволю себе заметить…» Имеешь ты хоть малейшее понятие о том, что все это значит?

— Боюсь, что имею, — призналась она. — Именно об этом я и пыталась тебе рассказать…

— Это ты, Говард? — раздался из комнаты голос Элизабет.

Прикрыв глаза, Говард вполголоса выругался.

— Да, мама, — откликнулся он и, пробормотав извинения в адрес Кристины, вошел в спальню.

С трудом сдержав рвущийся из груди стон, она поспешила за ним.

— Открой шампанское, Огастес! — возбужденно обратилась к мужу сидящая на постели Элизабет.

Несколько озадаченный Говард подошел к протянувшей ему навстречу руки матери.

— Не могу выразить словами, как я счастлива! — продолжила она, нежно обнимая сына. — Когда Огастес рассказал мне, я никак не могла поверить, правда, дорогой?

— Правда, — подтвердил ее муж жизнерадостным тоном, бросая при этом опасливый взгляд на пасынка.

Что ж, есть из-за чего, мрачно подумала Кристина. И если Говард сейчас изъявит желание разорвать отца на куски, она и пальцем не пошевелит, чтобы его остановить… а может быть, даже и поможет.

Какой же дурой надо быть, чтобы поверить, будто несколько пролитых слезинок могут изменить человека!

— Подойди же поближе, Кристина. — Элизабет приветливо улыбнулась стоящей в дверях падчерице. — Знаешь, Огастес, я думаю, она никак не может опомниться. Я и сама не могу. Не буду вас смущать и спрашивать, как долго все это продолжается.

— Собственно говоря, Огастес, для шампанского, на мой взгляд, рановато, — заметил Говард, глядя не на бокал, а на отчима.

Этот твердый взгляд явно подействовал старику на нервы, что доставило Кристине злорадное удовольствие.

— Слишком рано, чтобы выпить за собственную свадьбу? О чем ты говоришь? — запротестовала его мать.

Не сводящая с Говарда глаз Кристина затаила дыхание, однако тот не упал в обморок и не заявил категорический отказ. Помедлив мгновение, он взял бокал из рук Огастеса. Кристина, помнившая свое состояние в тот момент, когда ее осенила догадка насчет намерения отца таким образом вынудить Говарда жениться на ней, воззрилась на него с восхищением.

— Наверное, ты права, — согласился он с матерью. — Ваше здоровье!

Цедя шампанское, Кристина старалась не смотреть в глаза Говарду. Можно было представить, как он сейчас злится, и вполне оправданно. Отец поступил непорядочно, использовав умирающую жену как инструмент принуждения, вынудил их поступить так, как ему надо. Но когда отец узнает, что все его старания обеспечить ей мужа оказались ненужными, это явится для него шоком.

— Теперь скажите, вы уже назначили дату? Я знаю, в наши дни некоторые ждут до тех пор, пока не родится ребенок, однако… — В ответ на эти слова Огастеса Кристина испуганно вскрикнула. — Ну-ну, не волнуйся так, девочка. Надеюсь, ты не обиделась, что твой отец проговорился… совершенно случайно.

Говард бросил на старика убийственный взгляд, затем перевел его на Кристину, которая от растерянности не могла вымолвить ни слова.

— Это просто замечательно! — восторженно воскликнула меж тем Элизабет. — У меня будет внук!

— Собственно говоря, мама, никакого ребенка нет, — произнес Говард голосом, лишенным всяких эмоций.

И вновь Кристина восхитилась его выдержкой.

— Что значит нет? — возмутился Огастес, переводя взгляд с дочери на пасынка и обратно. — Конечно, он есть!

Кристина вздрогнула и с трудом нашла в себе силы ответить:

— Его никогда и не было, папа. Разве что…

Поймав за руку, Говард привлек ее к себе.

— Разве что в нашем воображении. Боюсь, что это была ложная тревога, — сказал он, бросив на нее многозначительный взгляд. — Но когда чего-нибудь очень хочешь… — Оставив фразу недоговоренной, Говард как бы намекал на то, что недостатка желания у них нет.

— Разумеется. — Несмотря на очевидное разочарование, его мать восприняла новость философски. — Ты не должна расстраиваться, Кристина, у вас еще масса времени.

— Именно это я и имею в виду, дорогая, — промурлыкал Говард, ласково касаясь ее раскрасневшейся щеки и нежно улыбаясь.

Все это только для виду, напомнила себе Кристина, с тревогой чувствуя, как ее тело готово ответить на его ласки.

— Да, конечно, — пробормотала она.

— А мы пока что будем готовиться к свадьбе.

Видя сияющее энтузиазмом лицо мачехи, Кристина испытывала все большее и большее беспокойство. Скорая перспектива их свадьбы явно прибавила ей сил.

— Огастес, распорядись, пожалуйста, прямо сейчас организовать перелет моих родственников. — Элизабет, рожденная в Австралии, имела там многочисленную родню.

— Первым классом, разумеется, — мстительно добавила Кристина, глядя на моментально вытянувшееся лицо отца.

Несмотря на экстравагантные привычки очень богатого человека, в некоторых вещах он часто проявлял поразительную скупость, особенно это касалось отелей и средств передвижения. В частности, Огастес был известен тем, что летал только экономическим классом.

— Только близких? — спросил он слабым голосом.

— Нет, разумеется, всех! — воскликнула крайне удивленная вопросом Элизабет.