калачиком, и шептал, – лежи и молча себе завидуй, негодяй. Захотеть можно любую аппетитную бабу, а влюбиться и любить – далеко не каждую.

Странная всё же субстанция – любовь: только что испустила последний вздох, распалась на молекулы и атомы, испарилась, истлела и вдруг опять ожила, как мифическая птица Феникс, словно спала, ожидая, когда позовут вновь.

Как вырваться из замкнутого круга

Оставьте ваши возгласы и муки.

Любовь в одном мгновении, когда

Кричишь на кухне, вскидывая руки,

И вдруг, остыв, заплачешь от стыда. 

Ни бабочек, ни пташек в животе –

Не тот масштаб, трагедии не те.

Дарья Ильгова

Мама девочки доила коров на колхозной ферме, папа возил на тягаче-лесовозе по временным лежнёвкам древесину из тайги. Многодетная семья жила зажиточно с точки зрения размера хозяйства и в то же время скромно, поскольку все ресурсы уходили на пропитание.

Чем руководствовались родители, не знал никто, но последыша, младшенькую дочку, назвали Сильвия. Была она в семье всеобщей любимицей, по причине чего баловали её чрезмерно.

Девочке было дозволено многое, чего были лишены старшие братья и сёстры: её одаривали любовью, вниманием, нежностью и довольно скудными ресурсами, старались не утруждать тяжёлым крестьянским трудом. Каждый хотел, чтобы младшенькая девочка воплотила в судьбе все их заветные мечты.

Сильвия не была капризной, просто возможность лишний час понежиться в постели, читать, сколько влезет и мечтать, непомерно развили её чувственность.

Красивой назвать девочку было сложно, но что-то интересное присутствовало, поскольку Сильвией увлекались едва ли не поголовно все мальчишки в деревне.

Возможность выбирать, излишняя осторожность или иные личные качества сыграли с ней дурную шутку: ни один из бурных романов не закончился серьёзными отношениями, хотя много раз интимные истории доходили почти до кульминации.

После школы девочку отправили в районный центр учиться на технолога пищевой промышленности в попытке вырвать из беспросветной деревенской обыденности.

Немаловажную роль в таком решении сыграл факт наличия в посёлке множества образованных принцев.

Время летело со скоростью курьерского поезда, движение по карьерной лестнице и рост благосостояния ускорялись, предложения руки и сердца множились, но Сильвия оставалась одинокой.

Была ли тому виной чрезмерная занятость на производстве, излишняя настороженность, неуверенность в себе или ожидание чего-то неординарного – неизвестно, однако пожар любви не загорался, точнее, гас прежде, чем следовали предложения создать семейное гнёздышко.

Подруги и сёстры одна за другой выскакивали замуж, рожали детишек, разводились, страдали от неразделённой любви, ревновали, сходили с ума от избытка или недостатка чувств, создавали новые семьи, а Сильвия никак не могла определиться.

Девчонки подзуживали её психануть, попробовать нырнуть с головой в омут чувственных наслаждений, в мир семейного счастья, в радость материнства, пусть временно, чтобы понять, что главное в жизни, что второстепенное.

Сильвия была не прочь скинуть с себя груз невинности, но…

В самый неподходящий момент: когда от нахлынувших эмоций кружилась голова, когда самый-самый важный мужчина начинал шептать интимные нежности, когда губы неодолимо тянулись к губам, когда отчаянно сплетались языки, вкушая нектар греховной страсти, побуждающий повиноваться желаниям, его и своим, Сильвию сотрясали мощные волны страха.

Продолжение интимных отношений становилось попросту невозможным.

На тридцатилетие она пригласила подруг на девичник. Вероника, замужняя мать двух девочек, зачем-то привела дружка, с которого ни на секунду не сводила взгляда, полного обожания и похоти.

В разгар веселья, когда Леонид раза по два покружил в танце каждую гостью, причём слишком чувственно прижимал именинницу, Вероника начала нервничать.

Любовники удалились во вторую комнату, что-то вспыльчиво там выясняли, после чего подруга красная как рак высочила, враждебно посмотрела на Сильвию и убежала не попрощавшись.

Леонид, нисколько не смутившись, вернулся к праздничному столу, сел рядом с хозяйкой торжества и у всех на виду взял её за руки.

Сильвии было неудобно перед подругами, она застенчиво раскраснелась, но не воспротивилась. Более того, спустя пару минут именинница танцевала с гостем.

Вечеринка моментально утратила потенциал. Девчонки засобирались, а Лёня остался. Сел напротив, нежно держа её руки, ласково заглядывал в раскрытую душу и говорил, говорил…

О том, как служил на пограничной заставе в холодной красноярской Дудинке, как две зимы мёрз на метеорологической станции в Арктике, как мыл золото на плато Путорана, про геологическую экспедицию в Пермском крае и много другое, в том числе о неудавшемся браке, разводе и малютке дочери, которую безумно любит.

Леонид рассказывал увлечённо, интересно, с иронией и романтическим подтекстом.

Сильвия таяла, чувствуя, что не в силах сопротивляться вероломно захватившему всё её трепетное существо желанию прислониться к этому мужчине, вдохнуть запах героической цельности его характера, окунуться вместе с ним в мистический океан приключений и рискнуть самой.

Описывая захватывающие дух фантастически прекрасные элементы пейзажей, Леонид запросто вплетал в ткань повествования стихи: трогательные, пронзительно лиричные, музыкальные, несмотря на то, что их темой были суровые испытания.

Где бы он ни был, чем бы ни занимался (Сильвия инстинктивно верила ему как себе), Лёня представлял её воображаемый образ.

– Боже, – медленно возвращаясь из путешествия в увлекательный мир чувственной романтики, прозревала именинница, – он же признаётся мне в любви.

Когда собеседник заговорил про янтарные глаза, про вьющиеся каскады пшеничных волос, про соблазнительно стройный стан и прочие сентиментальные мелочи, которые не имели значения, но подразумевали любовь, Сильвия расслабилась, позволила целовать себя, мять чувствительную грудь.

– Я сразу тебя узнал, душа моя, – прерывисто дыша, шептал он, расстёгивая ворот блузки, – мечтал о тебе, молил провидения о встрече… и вот мы вместе. Я сказочно счастлив, а ты?

Прикосновения его рук дарили несказанное блаженство, возбуждали, настаивали на продолжении, манили сказочными приключениями, но внутренний цензор был начеку. От подружек и из книг Сильвия знала как легко стать жертвой любовной интрижки.

– Почему именно он, – сопротивляясь страсти, размышляла урывками женщина, – зачем я всё это слушаю, почему верю каждому слову, ведь я его совсем не знаю? С ним так волнительно, так легко… хочется отдаться блаженному наслаждению и плыть. Плыть по течению не размышляя, просто плыть и нежиться…

– Расслабься, королева, доверься мне. Я думал ты взрослая женщина, а ты совсем девчонка. Почему дрожишь, словно я первый, кто поцеловал эту нежную грудь? Неужели не любила, не влюблялась, – ласково шептал Леонид, вдыхая аромат её возбуждённого тела.

Дальше случился провал в памяти длинной в вечность.

Очнулась Сильвия лишь к полудню, когда мужчина