Но все это быт, повседневная трясина, к которой я привык и которая меня устраивала. Я слишком мало видел в жизни, чтобы хотеть большего. Жизнь я видел в книгах. Много читал, но ни о чем не мечтал.

В тот вечер она опять напилась. Домой мы возвращались поздно ночью. Видимость из-за дождя была кошмарной, а Ляля не умела ездить нормально. Она во всем была максималисткой. А я еще сдуру пустил ее за руль. Но в таком состоянии с ней лучше было не спорить. Мы проехали не больше километра и спускались к реке. Тут можно свернуть либо вправо, либо влево. Прямо стоял бетонный забор: огораживал ремонт набережной, которую обкладывали гранитом. Перед поворотом надо было притормозить. Машина у нас тяжелая, шестиместный джип «Линкольн». Настоящий автобус. А тут, как назло, по набережной мчался «Фольксваген жук». Божья коровка по сравнению с нами. Так вместо тормоза Ляля нажала на газ. Кошмарное зрелище. Наш танк врезался в бочину «жуку». Мы его снесли с дороги, протащили по асфальту и вмазали в забор. Да так, что от него одна лепешка осталась, а мы лишь «кенгурятник» немного погнули. Это такая стальная дуга перед капотом. Своего рода предохранитель. Я выскочил из машины и бросился к «жуку», но, кроме крови на стеклах, ничего не увидел. Лена сдала назад. Она даже из машины не вышла, а лишь открыла окно.

– Иди сюда и садись за руль. Надо сматываться.

– Им нужна помощь!

– А тебе тюрьма! Их теперь отскребать надо. Живо за руль! Надо уходить!

За моей спиной маячила не одна смерть. Но тут я впервые почувствовал себя убийцей. И это неважно, кто сидел за рулем.

Лена продолжала рвать связки. С минуту я стоял в нерешительности. И ни одной машины, как назло. Какой идиот поедет в такую погоду, да еще в три часа ночи.

Она сдвинулась на правое сиденье, а я сел за руль. Мы уехали.

Я не разговаривал с ней неделю. Газеты об этом случае промолчали. С тех пор я это место объезжаю и никогда там больше не был.

Со временем память притупилась. Кажется, что ничего не случилось. Просто приснился кошмарный сон.

Таня захлопнула дневник и включила диктофон. Она услышала женский голос. Запись делал, конечно же, Садовский. Диктофон – его оружие, и он знал, как им пользоваться.

– Послушай, Герман. Машина стоит в гараже. Спили «кенгурятник». Он сильно помят и на нем кровь. Приведи машину в порядок. А главное, чтобы в ней не осталось моих следов. У входа стоят ботинки Андрея, там же его перчатки. Брось их на «торпеду» перед рулем.

– Хватит, Ляля. Я знаю, что делать. Где и как?

– На набережной. Там, где идет ремонт бордюра. Какая-то красненькая маленькая машинка. Короче, от нее ничего не осталось. Попытайся что-нибудь узнать.

– Лишнее. Любопытство наказуемо. От кого вы ехали? Кто вас провожал и кто видел, как ты садилась за руль?

– Муж Тины вышел с зонтом на крыльцо. Машина стояла рядом. Он накрыл меня зонтом и довел до водительской двери. Андрей без зонта обежал машину и сел рядом.

– Мужем Тины придется пожертвовать. Это Александр Белинский?

– Да.

– Он – единственный свидетель. Хорошо, что единственный. А ты запомни: к «Линкольну» ты никогда не подходила. У тебя есть «Феррари», и другими машинами ты не пользуешься.

Женский голос дрожал:

– А если они нас найдут? Андрея посадят. Я без него не могу.

– Ну, или ты, или он. Скорее всего, никого не найдут. Я поработаю с «Линкольном». И прекрати ныть. Тебе это не идет. Возьми себя в руки и о случившемся ни слова. С Андреем тоже. Он должен забыть этот эпизод. В жизни и не такое случается. Все, я исчезаю. Через пару дней увидимся в рыбачьей хижине. Там обсудим детали.

Запись оборвалась. Таня выключила диктофон, положила его в обувную коробку и спрятала вместе с дневником.

Таня подъехала к больнице, нашла брешь в заборе и пролезла на территорию. Морг она нашла сразу. Он стоял отдельно от корпусов и был небольшим в сравнении с огромными коробками больничных зданий. Там и ждала. Через полчаса на улицу вышел Андрей. Он набрал ее номер. Таня сразу же ответила на звонок.

– Тебя до сих пор не отпустили?

– Нет. Но я уже и сам не рвусь домой. Дело приняло необычный оборот. Я думаю, как его можно использовать.

– Я за моргом. Можешь подойти ко мне?

– Да, конечно. Из холла за мной никто не наблюдает. Болтаюсь здесь, как говно в проруби. Иду.

Они обнялись, и он начал ее целовать.

– Погоди, Андрей. Сначала о деле. Твоя жена знала о нас.

Таня показала ему фотографии в смартфоне.

– Все данные я стерла. Компьютер чист. И эти надо уничтожить.

Он взял ее за руку.

– Не торопись, голубушка. Они нам еще могут пригодиться, если мой фокус выгорит. Ну, есть у меня любовница, и что тут странного. Всем и без того понятно, в нашей семье произошли перемены. Но жертвой должен стать я, а не она.

– Скажи мне честно, Андрей, ты убил ее?

– Да. И все ради нашей любви. Иначе она убила бы нас. Я знаю эту женщину. Она мечтала прожить со мной до старости. Не знаю, что это – любовь или эгоизм. Но она уже никого себе не найдет. Ей нужен мужчина сильнее ее, а Лялю окружают только подхалимы или дураки со смазливыми рожами, пригодные на один раз. Однажды я сказал ей при конюхе: «Ты завела жеребца, у которого нет стойла. Может, ему хватит места в рыбачьем домике. Одно время ты любила это местечко. Очень романтично». И знаешь, что она сделала? Выхватила кортик из сапога, подошла к улыбающемуся самоуверенному жеребцу и воткнула ему лезвие в горло по самую рукоятку. «Ты прав. Мне не нужен жеребец без стойла». После чего ушла в дом менять окровавленную блузку. А мне пришлось заниматься трупом. Я могу и другие примеры привести.

– Не надо. Умоляю, не надо.

– Я к тому, что эта женщина готова на все. Для нее не существует слова «нет», если оно ее не устраивает. И больше всего я боялся за тебя. Без тебя моя жизнь теряет смысл. Считай, что я защищался. Ну, мне пора. Я и так слишком часто отлучаюсь.

Андрей повернулся и направился к моргу.

Звонок раздался, когда он подходил к дверям. Наверное, Таня забыла что-то сказать. Он достал телефон, но на нем высветилось другое имя: Лена, и ее телефон.

– Алло! Алло!

Никто не ответил. Вместо этого появилась эсэмэска: «Бедняжка! Тебе тяжело без меня?» Андрей едва не потерял сознание. Его качнуло. Он понимал, что жена не может слать ему эсэмэски. Это тот, кто знал правду. Но и таких людей не было.

Андрей подошел к следователю.

– Скажите, Павел Михайлович, а где находится телефон моей жены?

– Здесь. В пакете с ее вещами. Мы нашли в ее халате смартфон и визитную карточку Садовского.