Затем Бадр и Джон Грант выбрались наружу, и мавр нарубил своей кривой саблей ветвей утесника, все еще покрытых блеклыми желтыми цветами, похожими по своей форме на малюсенькие шелковые тапочки. Затащить огромные охапки этих веток в могилу было не так-то просто, но, когда это было сделано, Бадр перебрался из погребальной комнаты в лаз, чтобы оставить мать и сына наедине.

Джон Грант опустился на колени рядом с матерью. На мгновение ему показалось, что он – взрослый, а она – его ребенок и что он, как отец, просто пришел убедиться, что его дочь спокойно спит. Однако это длилось всего лишь один коротенький миг, после чего он вновь вернулся к суровой реальности. Мальчик наклонился и ласково поцеловал ее в щеку. Затем он сделал это еще раз, и еще…

– Ты всегда будешь со мной, мама, – сказал он. – Я обещаю.

Джон Грант начал аккуратно укладывать слой за слоем ветви утесника на ее тело и рядом с ним. Бадр принялся помогать ему, и вскоре женщина полностью исчезла из виду. К тому времени, когда они закончили, погребальная комната была уже почти вся заполнена пахучими колючими ветвями. Бадр и Джон Грант вылезли через лаз наружу.

– Ее никто не потревожит, – глухо произнес Бадр. – Колючки отпугнут непрошеных гостей, даже самых любопытных.

Джон Грант кивнул. Его лицо при этом ничего не выражало.

– Пошли, – сказал Бадр. – Нам нужно идти. Солнце уже взошло, а на закате, когда оно исчезнет за горизонтом, мы оставим это место уже далеко позади себя. Я клянусь тебе.

– Я остался бы здесь навсегда, – сказал Джон Грант.

Бадр повернулся к мальчику и увидел, что тот пристально смотрит на вход в могилу, ставшую теперь могилой его матери.

– Она в своей жизни занималась тем, что оберегала тебя, – сказал Бадр. – Теперь этим должен заняться я. Я не подведу ее мертвую… как я подвел ее живую.

Джон Грант молчал.

– Пошли, – повторил Бадр. – Прямо сейчас. Наша первая задача состоит в том, чтобы спуститься с этого пустынного холма и найти двух лошадей. Я намереваюсь покинуть эти места вместе с тобой, но ходить пешком – это не для меня.

Он пошел вниз по склону, уже не глядя на мальчика. Мысленно насчитав сотню шагов, мавр позволил себе украдкой посмотреть назад и увидел, как Джон Грант поднес руку к губам, поцеловал кончики пальцев, а затем прижал ладонь к одному из камней, образующих вход в могилу. После этого мальчик повернулся и побежал к мавру, не оглядываясь.

В течение всего дня Джон Грант не проронил ни слова. Бадр Хасан, все еще чувствуя себя не в своей тарелке после тех ощущений, которые ему довелось испытать, когда он прикоснулся к Джону Гранту во время «толчка», был этому даже рад. Последние лучи солнца уже растворялись в наступающей темноте, когда они вдвоем спустились по крутому склону холма и вышли на широкую, плоскую равнину. Параллельно основанию холма текла река – черная и блестящая, как нефть. Ее журчание было похоже на тихий шепот. Возле реки в почти отвесной скале виднелся низенький вход в какую-то пещеру. Бадр решил, что лучшего убежища им не найти.

– Мы сможем позволить себе сегодня вечером развести костер, – сказал он. – Если только найдем хворост. Причем сухой хворост.

В течение следующего часа они занимались тем, что подготавливали место для ночлега – искали хворост и разводили костер, убирали камни в пещере, где Бадр предложил улечься спать, носили ветки папоротника-орляка и разные листья, чтобы использовать их в качестве подстилки. Им было совсем нечего есть, и мысль о том, что на следующий день нужно будет умудриться раздобыть где-то еды, серьезно беспокоила мавра. Однако, взглянув на мальчика, он вспомнил, что, кроме пустых желудков, в окружающем его мире есть пустоты, которые мясом и напитками не заполнишь.

Пещера была низкой и вообще небольшой по размерам – скорее просто углубление в скале, чем пещера, – и, когда темнота стала кромешной, звезды на небе показались особенно яркими.

Сомневаясь в том, что мальчику сейчас захочется отвечать на какие-либо вопросы, и надеясь как-то отвлечь его и самого себя от горя, которое было таким огромным и тяжелым, что казалось осязаемым, Бадр начал разглагольствовать.

– В небе существует отнюдь не один только тип маленьких светил, – сказал он.

Джон Грант ничего не ответил, но Бадр почувствовал, что мальчик, который сидел, скрестив ноги, у костра и таращился на языки пламени, слушает его внимательно.

– Еще давным-давно греческие астрономы заметили, что большинство звезд всегда находятся в одном и том же месте, однако некоторые из них непрерывно движутся по небосклону. Ученые назвали их планетами. Это слово означает «странники».

Он сделал паузу, чтобы добавить хвороста в огонь. Искры устремились от костра вверх и затанцевали в воздухе, как будто они были живыми существами.

– Кроме того, люди, увидев, что звезды образуют своего рода узоры, имеющие различную форму, назвали их созвездиями. А позже возникло много историй, объясняющих, откуда взялись эти созвездия… Это истории про животных, охотников и богов.

– Моя мать говорила мне, что умершие праведники прорываются сквозь завесу ночи на своем пути к небесам, – сказал Джон Грант. – Светящиеся точечки – это отблески лучезарного сияния небес, которые видно сквозь дырочки, проделанные праведниками.

Слова мальчика застали Бадра врасплох: он не знал, что и сказать в ответ. А Джон Грант по-прежнему сидел, уставившись на языки пламени.

– Как ты думаешь, моя мать туда попала? – спросил он. – Я имею в виду небеса.

Бадр глубоко вздохнул и, выдержав паузу, мягко произнес:

– Надеюсь, что попала, Джон Грант. Если уж твоя мать не заслужила того, чтобы попасть на небеса, то у нас и вовсе нет никакой надежды оказаться там.

– Значит, сегодня вечером на небе должна появиться еще одна звезда, – сказал Джон Грант и перевел взгляд с костра на ночную темноту, простирающуюся за пределами пещеры.

– Да, должна появиться, – согласился Бадр. – Еще как должна.

На следующее утро погода была ясной и солнечной. Бадр, проснувшись, увидел, что лежит на боку, упершись спиной в стену пещеры. Он посмотрел на мальчика: тот лежал возле дымящихся углей костра совершенно неподвижно, но его глаза были открыты. Бадр подумал, что Джон Грант, возможно, вообще не спал. Затем, увидев, что небо было голубым и безоблачным, он решил попытаться поднять настроение если не мальчику, то хотя бы самому себе. Им следовало снова отправляться в путь, и мавр встал и начал потягиваться, чувствуя при этом, что его мускулы и кости уже не те, какими они были много лет назад. Он медленно покрутил головой, чиркая при этом бородой по груди, а потом, запрокинув голову, стал смотреть в потолок пещеры. Он повторял эти движения снова и снова то в одну сторону, то в другую, все время прислушиваясь к похрустыванию где-то глубоко в его шее. Этот хруст был похож на звуки, которые издает деревянное колесо, едущее по гравию. Наконец Бадр прекратил свои упражнения и потер лицо обеими ладонями. Вдруг почувствовав себя грязным и вонючим, он быстрым шагом спустился к реке и начал снимать одежду.