Епископ Дамиан и я были в числе тех немногих, кто до конца прошел весь путь, тысячу и один метр – от церкви Девы Марии до замка Корвей. К счастью, было полное безветрие, дорога оказалась удобной, бесчисленные звезды на небе, казалось, тоже наслаждались чудесным вечером и с веселым любопытством взирали с вышины на людей, занятых своими земными заботами.

Епископ шел твердым, энергичным шагом, по моему ощущению – слишком быстро, эта быстрая походка как-то плохо сочеталась с мягким, однако абсолютно уверенным тоном его голоса. На первый, поверхностный взгляд епископ был похож на измотанного стрессами менеджера: фандрайзер и начальник стройки в своем монастыре, гид для многочисленных посетителей и попечитель душ многих и многих людей. От одной роли он легко переходил к другой, без спешки, без нетерпения, и каждая новая роль явно доставляла ему удовольствие. Да вот это и было главным отличием – он любил свои роли, и между ними не возникало конкуренции, скорей они дополняли друг друга, являясь в то же время частью большой главной роли. В начале пребывания в монастыре я удивлялся, замечая, как часто епископ сам звонит или отвечает на телефонные звонки. Но уже вскоре я понял, что ядро удовлетворенности заключается где-то внутри, в сердце и душе, и если это ядро окружено любовью и благодарностью, то ничто внешнее, находящееся во внешнем мире не может поколебать этой удовлетворенности. Если ядро, сердце, чувствует удовлетворение, человека не раздражают даже тысячи телефонных разговоров; если же сердце не ощущает удовлетворения, то и один-единственный разговор может восприниматься как излишний и обременительный, и даже одно-единственное слово может привести к настоящему провалу.

Я спросил епископа Дамиана – когда-то он был врачом-рентгенологом, – как он стал священнослужителем, что подвигло его к принятию такого решения. В эту минуту я чувствовал глубокую благодарность строителям, которые проложили длинную дорогу, соединяющую здешние церкви. Епископ Дамиан поведал мне свою историю, ведя рассказ скромным и благодарным тоном, а начал с того, что всегда был убежден: у человека есть не только земная жизнь. Решающим же импульсом, давшим толчок к бесповоротному изменению его жизни и судьбы, стали две дорожные аварии в Каире.

В одной аварии погиб двоюродный брат епископа. Его тело Дамиан должен был доставить за 900 километров, и в долгой дороге он напряженно размышлял о человеческой жизни и о том, что настает после жизни.

Потом случилась страшная авария, в которой покалечилась и потеряла обе ноги его родная сестра. Дамиан был безмерно опечален тем, что сестра из-за плохого обеспечения протезами страдала от сильных болей и почти не могла ходить.

Однажды Дамиан, придя домой, снова застал сестру в слезах, и тогда он написал письмо на имя тогдашнего президента Египта Садата с просьбой разрешить сестре выезд в Германию, где она могла бы заказать себе хорошие протезы. Дамиан, которому в то время было двадцать лет, сам отвез письмо в резиденцию президента и уговорил охранника передать письмо адресату. Молитва Дамиана была услышана – через несколько дней он получил ответ: ему разрешалось отвезти сестру на лечение в ФРГ. Прибыв в Германию, он бросился в ближайшую клинику – это был американский военный госпиталь – и попросил взять его на работу, практикантом; дело в том, что сестре предстояло провести в больнице долгое время. Заявление Дамиана попало в руки американского военного врача, по происхождению – египтянина. Он сказал, что места практиканта в госпитале нет, но он может предложить Дамиану настоящую ассистентскую должность. Невероятная удача! Дамиан, конечно, с радостью согласился.

Успешно пройдя испытательный срок на должности специалиста-рентгенолога, он довольно скоро стал старшим врачом, однако он с самого начала почувствовал, что этот путь – профессиональная карьера – не даст его душе подлинного удовлетворения. Дамиан взял отпуск и поехал в монастырь, чтобы побеседовать с тогдашним главой коптской церкви. Встреча должна была состояться через неделю, однако не состоялась ни в назначенный день, ни потом. Дамиан был обескуражен, он возлагал большие надежды на этот разговор. Между тем все более глубокими и серьезными становились его беседы с собственным сердцем, и однажды, рассказал мне Дамиан, в его сердце прозвучал вопрос: «Чего ты хочешь? Хочешь встретиться с Папой или хочешь стать монахом?» Он принял решение – не дожидаться встречи с Папой, а просто остаться в монастыре. И тотчас разочарование уступило место воодушевлению, и вместо одной недели он провел в монастыре пятьдесят дней.

Помните, что сказано в «Маленьком принце»? «Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь».

В самом деле, порой бывает необходимо закрыть глаза и отключить свой разум, чтобы сердцем постичь действительно важные вещи.

Прощаясь с епископом у монастырских ворот, я поблагодарил его за чудесные дни, которые провел в обители, а Дамиан в ответ поблагодарил меня за чудесные часы наших бесед. Уже много лет, сказал он, не было в его жизни таких беззаботных, полных отдохновения и в то же время волнующих часов. «Жалид, задумывать и устраивать столь прекрасные вещи людям не дано. За них подобает благодарить Бога».

В «Алхимике» Сантьяго дважды оказывается в коптском монастыре. Я побывал в «моем» монастыре впервые, но дал себе обещание приехать еще, и не один раз.

Я обнаружил и нечто общее, что связывает коптский монастырь в Германии и Марракеш, – оба эти места помогают мне быть наедине – с собой, со своим сердцем.

Как-то раз в Берлине меня с детьми и Халидом подвез домой на своем белом автомобиле мой брат. Мы все ехали в прекрасном настроении, слушая арабскую музыку, попурри из самых популярных мелодий арабского мира. И вдруг моя дочь, девятилетняя Зара, спросила: «Папа, а где живет Бог?» И сама же ответила: «Он живет на небесах. Да? И можно сесть в самолет и полететь в гости к Богу».

Мы с Халидом были ошарашены, настолько неожиданно прозвучал этот вопрос, который вообще-то, наверное, не дает покоя каждому человеку. Прежде чем я успел отыскать в голове какое-то внятное рассуждение на сей счет, Халид ответил:

– Нет, Зара, к Богу ты не сможешь прилететь на самолете. Бог живет везде, где живет любовь. Не самолет, а только твое сердце приведет тебя к любви и к Богу.

– А бабушка скоро умрет? – нерешительно спросила Зара. Моя мать в последние месяцы часто ложилась в больницу, у нее была болезнь сердца.

– Не знаю. Надеюсь, нет, – ответил я. – Мы должны молиться за бабушку.

В тот вечер я, тронутый этим эпизодом, спросил Зару, не хочет ли она помолиться вместе со мной. Она ответила громким, долгим, восторженным: «Да-а-а!»

«Добрый Бог, присматривай за мамой, присматривай за папой и, пожалуйста, за Элиасом, присматривай за всеми людьми, которых я люблю, и, пожалуйста, присматривай за больными!» – такими словами молилась Зара, это были ее первые слова, обращенные к Богу, первые шаги по пути любви.

Вновь и вновь мои мысли возвращаются к истории молодого человека, который сам вдруг решил рассказать мне о своей жизни. В поезде Гамбург – Берлин, когда после ужина в «Пименте» я возвращался домой и вез с собой картину – вид Нью-Йорка.