Я была побеждена.

– А теперь расскажи еще о своей новой работе. Что за письма ты там печатаешь?

– Думаешь, ты начинаешь нравиться миссис Бёрд?

Банти, как всегда, сеяла зерна оптимизма, запустив коркой хлеба прямо в утку, от которой та отскочила и шлепнулась в озеро. Пухлая птица храбро кинулась к ней, чтобы спасти свой заветный обед.

Дни пролетали на сменах в пожарной части и работе в редакции, где я по-прежнему тайно отвечала на письма.

И одно из них напечатали в журнале без ее ведома.

Каждый раз при воспоминании об этом у меня пересыхало во рту.

Я постоянно старалась быть идеальной помощницей для миссис Бёрд, продолжая отвечать читательницам, чтобы она ни о чем не узнала. Пока все шло без сучка-задоринки, и я почти забыла о том, что это не входило в мои обязанности и вообще-то мне не следует этим заниматься. Миссис Бёрд как никогда была занята своей благотворительностью и часто уезжала домой для решения Проблем, Не Терпящих Отлагательств («Тупая корова рожает в канаве. Ни единого ветеринара на целую милю вокруг. Помрет, наверное. Вернусь утром!»), так что, не считая всеобщих собраний по утрам, когда она инструктировала всех и каждого, а я все это записывала, мы были предоставлены сами себе.

Как-то даже произошел небольшой инцидент: один из рекламодателей не прислал нам заявку вовремя, и в последнюю минуту вместо дезодоранта «Запаха нет» пришлось впихивать бобы фирмы «Байл», что до полусмерти напугало мистера Ньютона из отдела рекламы. Мистер Коллинз, впрочем, был само спокойствие, предупредив всех, что о случившемся распространяться не стоит.

И он был прав – миссис Бёрд ничего не заметила.

Теперь я была абсолютно уверена в том, что она вообще не читает собственный журнал.

Как только я удостоверилась в этом, то подсунула письмо. Запутавшейся к тем, которые отправлялись в печать на этой неделе. Я немного изменила его, чтобы не узнала Кэтлин, и выкинула слово «страстный», чтобы не попасться. Но основная мысль – об опасности быть брошенной – никуда не делась, и я надеялась, что это поможет девушке. Если же моему плану суждено провалиться, скажу, что миссис Бёрд просто забыла, что уже просматривала это письмо. Полная чушь, конечно, но лучше, чем ничего. Я была уверена, что мне за это ничего не будет.

Совершенно уверена.

График у меня и Банти был свободный, и видеться с ней получалось разве что на выходных. Субботним днем, когда солнце не поленилось выглянуть из-за облаков, мы с ней отправились на прогулку в Гайд-Парк. Банти предложила пройтись вокруг озера Серпентин, потом заглянуть в Кенсингтон, который недавно бомбили, потом выпить чаю и наконец пойти в кино. На душе гадко, когда после налетов видишь дома вровень с землей, сгоревшие церкви, простоявшие сотни лет, но было и чувство торжества – многие памятники, статуи, парки и магазины остались нетронутыми, и в городе все равно кипела жизнь. Мы не собирались сдаваться, хоть и гибли под бомбами Люфтваффе, но их пилотам до сих пор не удалось ни подобраться к Биг Бену, ни спалить Сент-Пол, и это дарило нам надежду.

Банти горела желанием скорее отправиться в путь, поэтому из дома мы вышли, не пообедав, и сейчас жевали хлеб, предназначавшийся уткам. Последнюю обгорелую корочку я бросила лебедю, пока мы шли по тропинке вдоль берега.

– Нравлюсь ли я миссис Бёрд? – эхом откликнулась я, дуя в промерзшие перчатки. Пора было рассказать Банти о моих шпионских играх. Я слегка нервничала, но решила, что подведу к этому наш разговор. – Вряд ли. Скорее, она меня терпит. Она ни к кому не привязана, включая читателей.

Ночью шел снег, и вокруг было свежо и опрятно. В парке было много людей, наслаждавшихся этим чудным зимним днем. Я уступила дорогу пожилому джентльмену, везшему внучку на санках, и увидела молоденькую женщину, толкавшую непомерно большую коляску. Она пыталась пересечь лужайку, не упустив из виду своих шумливых сыновей. Едва ли она была старше нас с Банти, но выглядела совершенно измотанной. Один из мальчишек повалил другого в снег, оба заголосили, и началась драка.

– На неделе пришло письмо от молодой мамы, родившей ребенка от нелюбимого мужчины.

Я это только что придумала сама.

– Только никому ни слова, ладно? – я говорила, прямо как Кэтлин.

– Мамой клянусь. – Банти частенько говорила что-нибудь не к месту. – То есть, можно и так сказать.

Я улыбнулась, добавив:

– Миссис Бёрд ей помогать не станет. Слишком уж узколобая.

– Ага, – Банти смотрела куда-то вдаль. – Ты уже говорила.

– Это несправедливо, – не сдавалась я. – У многих сейчас жизнь не из легких.

– Война же идет, – резонно напомнила Банти.

Вот оно.

– Значит, помощь им все же нужна, – оживилась я. – Разве не так? Разве в этом нет необходимости?

– Пожалуй, так. – Банти все еще смотрела в никуда, играясь с локоном. – Но что ты такого можешь сделать, если миссис Бёрд против?

– Кое-что могу.

Банти повернулась ко мне. Я посмотрела на все еще вопивших детей.

– Эмми? – Теперь Банти говорила серьезно. – Что ты там задумала?

Она слишком давно меня знала.

– Ну… у меня все под контролем.

– Я не это имела в виду, – закрыла глаза Банти.

Вид у нее был такой, что я решила не торопить события.

– Ну, – повторила я, – писала нам одна девушка… точнее, несколько. И они напомнили мне Китти. И с ними может случиться то же самое…

Банти медленно открыла глаза, словно боялась увидеть что-то ужасное.

– И я одной из них написала… – буркнула я.

Банти впилась в меня глазами.

– …от имени миссис Бёрд.

Банти раскрыла рот. Одиноко крякнула утка, будто говоря «Боже мой».

– Эм… – выговорила Банти. – Ты же не… Бог ты мой.

Кажется, еще рано было упоминать о письме, которое напечатали в следующем выпуске.

– Все будет нормально, – заявила я. – Я просто должна была им помочь.

– Нет, не должна. – Банти смотрела на меня, как на полоумную, своими огромными, как в мультиках, голубыми глазами. – Эм, это же такой шанс! Ты так близко к тому, чем всегда хотела заняться. По-твоему, ЭТО НОРМАЛЬНО? Ты же все испортишь. Ох, Эмми…

Вид у нее был недоверчивый. Я пустила в ход отрепетированный аргумент.

– Миссис Бёрд ничего не узнает. Она даже не видит этих писем. Я могу отвечать на них, и она даже не догадается.

Не вышло.

– А если догадается?

– Да нет же. Бантс, ты бы видела эти письма. – Я хотела, чтобы она поняла. – В них такая печаль. В них столько тревоги, волнений – ты же сама сказала, что идет война! И все пытаются как-то выживать, но некоторые в тупике. А их вместе с их проблемами просто выбрасывают в корзину для мусора.