— Офисную мебель. Столы. Стулья. Шкафы. Я знаю, что все это звучит не слишком увлекательно, но…

— О, Хэнк. Не стоит извиняться. По-моему, это звучит очень увлекательно. Главное, это нужно! Если бы не такие люди, как ты, Хэнк, как бы все мы работали? Я, например, не могу обойтись без шкафов.

Джейн все больше и больше входила в роль.

И она тоже ему нравилась. Девушка не смутилась и не расстроилась, когда узнала, где он работает (а это регулярно случалось с другими женщинами: все они рассчитывали, что у него кошелек потуже). Это было очень приятно. Такая внимательная, вежливая, хорошенькая, сексуальная — сексуальная в очень хорошем смысле. Наверняка под всей этой одеждой скрывается прекрасное тело.

— А ты где работаешь, Джейн? — поинтересовался он, подвигаясь поближе, — так близко, что девушка могла различить запах его зубной пасты и лосьона после бритья.

— Я? В Центре.

«О, Джейн!» Стоило ей сказать это, и она поняла, что совершила ошибку. Дорис в Центре никогда не работала.

— Вернее, в Мидтауне. На Мэдисон-авеню. Что-то от этой бури я совсем перестала соображать и говорю черт знает что. — Она тряхнула головой и засмеялась.

— И что же такая очаровательная девушка делает на Мэдисон-авеню? — улыбнулся он.

— Я занимаюсь рекламой, — ответила Джейн, притворяясь смущенной. Дорис всегда занималась только рекламой. Холостяки в шестидесятые годы водились исключительно на Мэдисон-авеню. Все остальное население города составляли женатые пары и находящиеся в розыске преступники.

— Ого! И что же ты рекламируешь?

— Стиральный порошок. Средства для мытья посуды. Все, что связано с пузырьками. На работе меня так и зовут — Королева Пузырьков! — Джейн рассмеялась и допила свой коктейль.

— Я даже могу догадаться почему. Ты сама как пузырек, наполненный весельем и смехом.

Хэнк широко улыбнулся. Какая конфетка! Если дела так же пойдут и дальше, то, может быть, ему найдется где переночевать, если аэропорт все-таки закроют.

— Послушай-ка, Джейн, здесь какой-то сумасшедший дом. Давай пойдем отсюда и найдем местечко потише.

— О, Хэнк, это будет просто за…

И тут кто-то ударил Джейн локтем в спину, да так, что очки соскочили у нее с носа, а стул под ней закачался и упал. Сама Джейн, впрочем, успела ухватиться за стойку. Она оглянулась посмотреть, кто это был. Здоровяк лет под сорок, одетый в спортивную куртку, шел в другой конец бара. Он не только не извинился, он даже не оглянулся. Хэнк помог Джейн взобраться обратно на стул.

Не играй она обольстительницу, Джейн бы хорошенько вправила этому уроду мозги, да еще бы пригрозила подать в суд. Но сейчас ей просто хотелось загладить недоразумение, а заодно и еще попрактиковаться в общении с мужчинами.

— Одну минутку, Хэнк, — сказала она, поднимаясь со стула. — Кажется, кое-кому нужно объяснить, что с дамами так не обращаются.

— Конечно же.

Джейн направилась в другой конец бара. Хэнк не сводил с нее глаз.

— Простите? — сказала Джейн и дотронулась до плеча своего обидчика. Она улыбалась и накручивала на палец локон волос.

— Да?

Мужчина (это выяснилось после того, как Джейн наконец надела очки) оказался очень большим. Просто огромным. Этакий придурок с арбузными бицепсами, так что ему даже сложно скрестить руки на груди. И теперь этот идиот пялился на Джейн, размышляя, к какому классу ее отнести — к школьным учительницам или к сексуальным секретаршам. Он так напряженно соображал, что у него даже губы шевелились. Джейн продолжала улыбаться. Она расширила глаза и понизила голос до шепота:

— Сэр, я лишь хотела сказать, что удивлена. Как вы могли толкнуть даму и пройти мимо, не извинившись?

— Что? Кого я толкнул? Тебя? — переспросил громила, достал пакетик с арахисом и принялся грызть орехи.

— Да. Меня. Проходя мимо. Я упала со стула и едва не сломала ногу! — пропела Джейн и улыбнулась еще шире (Дорис улыбалась при любых обстоятельствах).

Мужчина вытряхнул остатки орехов себе в рот, бросив пакетик на пол, схватил Джейн за грудь и мгновенно успел ее облапать с головы (а вернее, с груди) до ног.

— Не знаю, малышка, лично мне твои ножки очень нравятся. Я твою попку со стула не сталкивал. А раз не сталкивал, то и извиняться мне не за что, — прошепелявил он.

Джейн просто не могла поверить своим глазам и ушам. Жирные руки, плохая дикция, хамство. Нет, это уж слишком. К черту Дорис! Представление окончено. Нежная кошечка снова превратилась в прежнюю Джейн Спринг, в прокурора. Ее голос стал громче, а глаза сузились. Сейчас она растерзает своего обидчика.

— Послушай, ты, дебил-переросток! — рявкнула Джейн и, схватив свою жертву за воротник, дернула хама так, что бедолаге пришлось наклониться. Его глаза расширились от удивления и ужаса. Нет ничего страшнее разгневанной женщины. — Ты не знаешь, с кем связался.

Все в баре замолкли. Хэнк так вытянул шею, что, казалось, она вот-вот совсем порвется. Мужчина попытался вырваться, но Джейн большим пальцем перекрыла ему воздух, а правым коленом пнула обидчика между ног: пусть стоит смирно.

— Я знаю тридцать способов набить морду таким, как ты. Мне приходилось иметь дело с бугаями куда более сильными и значительно более крупными. Мне не хочется слушать твои извинения, потому что, честно говоря, мне не нравится твой голос. Но ты столкнул меня со стула, и я даю тебе четыре секунды на то, чтобы извиниться передо мной за это, а еще и за то, что ты посмел дотронуться до меня своими грязными лапами. В противном случае тебе придется нести ответственность за оскорбление представителя судебной власти. И уж поверь мне, я устрою тебе чудесные рождественские каникулы в тюрьме.

— Хорошо, хорошо, ну простите, простите, пожалуйста, — заторопился он.

Джейн Спринг отпустила бедолагу, и тот буквально рухнул на стул.

— Ты секретный агент? — нервно спросил он, потирая горло.

— Лучше тебе не знать, кто я, — прорычала в ответ Джейн, на время превратившись в героя Клинта Иствуда, и направилась к своему месту.

Очень довольная собой, милашка вернулась к Хэнку и сладко ему улыбнулась.

— Так на чем это мы остановились? — промурлыкала она, застегивая сумочку.

Хэнк в ужасе смотрел на свою новую знакомую. «Господи! Да она просто сумасшедшая!» — думал парень. Одна из тех нью-йоркских психованных феминисток, о которых он столько слышал. Нет, нужно отсюда выбираться подобру-поздорову.

Хэнк стал нервно поглядывать на часы.

— Господи, как уже поздно. Время пролетело так быстро. Я, пожалуй, пойду. Завтра предстоит тяжелый день. Оставь мне свой телефон. Я тебе обязательно позвоню, и мы еще пообщаемся.

У Джейн упало сердце. Она-то прекрасно знала, что значит: «Я тебе обязательно позвоню». Это значит: «Я тебе никогда не позвоню. Все. Ты мне больше не нравишься. Пока».