нас в глубокой тьме. И говорил он почти шепотом.

— Мой господин? — Бедивер тоже говорил очень тихо. Рыцарь не был посвящен в тайну, но знал Артура много лет, слишком долго, чтобы не замечать этой тени, время от времени набегавшей на лицо короля.

— Пусть жена расскажет, — Артур с горечью махнул рукой.

Бедивер вопросительно взглянул на меня, а я сидела и смотрела на свои руки, на большой перстень с аметистом, с вырезанным императорским драконом. Я не хотела встречаться глазами с Бедивером.

— Сейчас? — я смотрела в спину Артуру.

— Да, сейчас, — твердо ответил муж и повернулся к рыцарю. — Ладно. Я сам. Ты должен знать. Ты — мой полководец.

— Я твой друг, — очень тихо ответил Бедивер. — И твой слуга.

Мужчины посмотрели друг на друга. Поза Бедивера недвусмысленно говорила о том, что он готов услышать все, что Артур сочтет нужным ему сообщить. Артур, казалось, превратился в каменный столб — холодный, подавляющий в себе боль воспоминаний.

— Да, ты мой друг. — Артур вздохнул, словно собираясь с силами. — И брат. Что бы ты не узнал, ты пойдешь за мной. Но сейчас я бы хотел, чтобы ты свободно выбрал, чего хочешь. Я приму любое твое решение. Я виноват, что не рассказал тебе раньше. Медро… — мой сын.

Бедивер остолбенело уставился на него. Я наблюдала, как эта страшная весть доходит до него. Сначала потемнели и расширились глаза, потом он страшно побледнел. Он попытался что-то сказать, сглотнул и хрипло выговорил: «Твоя сестра?»

— Да. — Поза Артура выражала совершенное спокойствие, и только в глазах плескалась мука. — Ты никогда не замечал, как он похож на меня?

— Нет. Он же твой племянник... Я думал, поэтому…

— Да, он мой племянник. И он мой сын. Он появился на свет в результате инцеста, который я совершил со своей сестрой Моргаузой. По всем церковным канонам я проклят навеки.

— Но ты же не знал! — Я больше не могла молчать. — Ты же не знал, кто твой отец! Это все она, ведьма! Она-то знала. Она заранее решила уничтожить нас.

— Тихо, тихо, — попытался успокоить меня Артур. Он повернулся ко мне и с неожиданным ожесточением почти крикнул: — Ты, в самом деле, думаешь, что это имеет хоть какое-то значение?

На лицо Бедивера сразу вернулся румянец.

— Милорд, нет причины кричать на леди Гвинвифар.

Артур несколько мгновений недоуменно смотрел на него, потом резко присел у очага. Было так, словно силы все-таки оставили его. Он закрыл лицо руками. Я подбежала к нему, опустилась на колени и обняла. С таким же успехом я могла бы обнять балку, поддерживавшую крышу. Нет, мне не по силам вылечить столь глубокую рану, которую нанесла ему Моргауза. Бедивер молча стоял у стола.

Спустя долгую минуту Артур отнял руки от лица и посмотрел на своего военачальника.

— Ну вот, теперь ты знаешь, — произнес он каким-то безжизненным, тусклым голосом. Скоро и остальные узнают. Но тебе я должен был рассказать сам. Хочешь, можешь оправдать меня тем, что сказала Гвинвифар: «Я не знал». Это действительно так, и это случилось очень давно.

Бедивер склонил голову, соглашаясь. Потом преклонил колено, обнажил меч и протянул его Артуру рукоятью вперед.

— Милорд, — произнес он таким же невыразительным тоном, как и Артур миг назад, — я принес вам клятву много лет назад. Если бы я тогда знал то, что вы мне сказали, я бы поступил точно так же.

Артур уставился на него, затем поднялся, отстранил меня и положил руку на меч. Я думала, что сейчас он обнимет Бедивера, но он только гордо выпрямился и высокомерно проговорил, словно на приеме: «Благодарю тебя. Садись».

Он вернулся на свое место рядом со мной. Бедивер как-то неуверенно поднялся, вложил меч в ножны и сел. Артур глубоко вздохнул, провел рукой по лицу, стирая все прежние выражения, и спокойным голосом возобновил беседу.

— Итак, я действительно опасаюсь, что Мордред скоро начнет рассказывать эту историю. Поэтому я не стану его никуда отправлять, особенно к Мэлгуну. Тому только и нужен предлог, чтобы выступить против нас.

— Мордред может сообщить об этом Мелгуну и не покидая Камланн, — сказала я в тишине. — Написать письмо недолго.

Артур посмотрел на меня. Мы сидели рядом, но мне показалось, что он очень далеко от меня.

— Так что лучше все же отправить его в Гвинед, — продолжала я. — Его сторонники не настолько ему преданы, чтобы сохранять верность и в его отсутствие. Чем он дальше, тем слабее его заклинания. Даже если он расскажет все Мэлгуну, вреда от того будет меньше, чем если бы он рассказал об этом кому-нибудь из наших дружественных королей. Да он и сам захочет поехать в Гвинед. С Мэлгуном они знакомы. Такие истории не доверяют пергаменту. Нет, он же актер, сначала он будет говорить намеками, делиться слухами, и только потом выложит всю историю оскорбленного до глубины души незаконного сына Пендрагона. Боже мой, я почти слышу, как это будет!

Я хотела положить руку ему на плечо, но он вскочил и шагнул к дверям.

— Лучшим выходом для меня было бы отречься от престола, — промолвил он. — Нет, молчи. Будь на моем месте человек с незапятнанной совестью, все было бы хорошо. Почему Камланн, ты, да и вся Британия должны расплачиваться за мои грехи? Почему кто-то вообще должен страдать, кроме меня? Потому, что я император, потому что я присвоил императорский пурпур. Если бы я мог отречься от престола ...

— Мой господин! — воскликнули мы с Бедивером в один голос.

Он сердито потряс головой.

— Говорю вам, это было бы лучше. Но мне некого назначить преемником, таким, какого приняли бы все, а значит, войны не избежать. Еще одной войны… Все вернется к тому времени, когда я захватил власть. Значит, придется захватить ее снова. — Он с силой стукнул кулаком по стене. — Надо продолжать. Ничего другого не остается.

— Артур! — с горечью воскликнула я. На глазах у меня стояли слезы. Мой муж не получил ни надежды, ни утешения, и все же решил продолжать борьбу.

— Молчи, Гвинвифар, твоя жалость — позор для меня; разве ты не видишь?