— Мы обо всём позаботимся, — играя на моём страхе, продолжает менеджер киностудии. — Но вы же понимаете, что если продолжите оставаться с ним рядом, то окажетесь под прицелом папарацци. Самое лучшее для вас — притвориться, что вы не имеете отношения к этой драке.

— Я поняла, — произношу дрожащим голосом.

В целом, если отбросить мои зарождающиеся чувства к Ричарду, всё звучит очень правильно и грамотно. И для моего же блага будет сделать вид, что я это не я, и подпись не моя. Где-то в глубине души под гнётом страха теплится надежда, что наш с Риком роман — это нечто особенное для нас обоих. Я пытаюсь цепляться за эту надежду.

— Но что насчёт Ричарда? Ему ведь всё ещё нужен переводчик до конца съемок.

— Он уже попросил вас заменить, — бросает Сергей буднично и идёт договариваться с администраторами.

На некоторое время мы оказываемся в ВИП-зале втроём: я, Давид и Ричард. Страх не даёт мне покоя. Мне хочется заговорить с Риком, спросить его, чем вызвано его желание заменить переводчика. Но он мониторит упоминания о нём в соцсетях и выглядит очень раздосадованным. Успокаивает хотя бы, что Давид уже больше не выглядит столь высокомерным. До него кажется дошло, что он подрался с известной персоной и теперь станет персонажем вирусных роликов. А последнее явно не обрадует его старших братьев и родителей.

Сергей возвращается спустя некоторое время и говорит, что мы можем ехать в отель. Бросает нам меня многозначительный взгляд, и мне не остаётся ничего кроме как просто кивнуть в знак согласия с его предложением. Видимо, нашему головокружительному роману с Риком так и не суждено состояться. Уже в отеле Сергей, проводив Ричарда до номера, спускается ко мне.

— Оплату по договору вы получите в полном объёме, — с грустной улыбкой произносит он. — Расходы на перелёт вам также возместят, для этого нужно будет заполнить форму в приложении к договору. И я хотел бы вам напомнить, что вы подписали документ о сохранении конфиденциальности, а потому не можете рассказывать о том, что с вами произошло нигде и ни в каком виде.

— Ну, о том, что произошло уже весь интернет знает, благодаря ютубу, — мрачно констатирую я.

— Этот вопрос мы тоже попробуем решить, — отвечает он невозмутимо. — Инга, мне лично жаль, что всё так сложилось. Работать с вами было приятно.

Он протягивает мне руку. Я растерянно пожимаю её.

— Лучше вам будет не затягивать с перелётом, — добавляет он уже на выходе. — Вполне вероятно, что утром у отеля вас уже будут ждать репортёры. Если хотите, я могу отвезти вас в аэропорт. С такси в такое время могут быть проблемы.

Я вдруг осознаю, что попрощаться с Ричардом и Лиззи мне не удастся. Сергей вроде бы не давит на меня, но на самом деле его просьба — это ультиматум. Я замечаю, что мне уже начали писать гадости в соцсетях. Приходится в экстренном порядке закрыть все страницы и собрать вещи. Бросаю тоскливый взгляд в окно, за которым сверкает и блестит новогодними огнями Питер. Грудь снова сдавливает от обиды. Неужели всё вот так и закончится?

На какое-то время я выпадаю из реальности. Делаю всё на автопилоте: собираю чемодан, выселяюсь из гостиницы. Сергей, как и обещал, отвозит меня в аэропорт и даже провожает до стойки регистрации.

— Помните о неразглашении, — произносит он на прощание, поднимая мой багаж на ленту.

— Я помню, — отвечаю едва не плача.

Появляется чувство, будто я не домой возвращаюсь, а меня депортируют в другую страну. В самолёте даже умудряюсь разреветься у всех на виду. Благо мой сосед, пожилой мужчина, спит весь перелёт. И только после посадки во Внуково меня немного отпускает. Возникает чувство дежавю, как после моих командировок. Немного подумав, я решаю поехать к маме. Всё лучше, чем возвращаться в пустую квартиру.

Мама удивлена раннему визиту, но спросонок вопросов не задаёт. Стелет мне в зале, даёт чистое полотенце. Я пытаюсь всучить ей сувениры и подарки из Петербурга. Она в ответ только машет рукой — завтра, всё завтра. Смотрю на часы. Время почти пять утра. Завтра уже наступило. Голова гудит, тело болит и ноет, сердце разбито. Бросаю взгляд на свой выключенный телефон и не понимаю, если вообще смысл включать его. Как-то всё глупо вышло. Мне остаётся лишь сожалеть и думать, что было бы если мы выбрали другой ресторан. Или Давид нас просто не заметил. Если бы Рик проигнорировал оскорбления. Чувствую, как слёзы сами катятся из глаз. Какая же я дура, что влюбилась! Какая дура, что так легко сдалась!

— Инга, у тебя всё хорошо? — спрашивает мама, заглядывая в комнату.

Я мотаю головой. Она проходит и садится на диван. Подтягиваю ноги к груди, чтобы ей было удобнее.

— Что такое? На работе проблемы?

— Не совсем, — сиплым голосом отвечаю я. — Просто влюбилась в актёра, с которым работала. Он такой хороший, мам. Одинокий отец… у него такая малышка. Ты бы видела!

Мама смотрит на меня с сомнением. Потом пододвигается ближе и обнимает.

— Эх ты, глупышка, нашла тоже в кого влюбляться. Где иностранные актёры и где мы?

Она тяжело вздыхает и гладит меня по голове. Я словно впадаю в транс. Её голос и прикосновения убаюкивают утомлённое тело и сознание.

— Мечты это всё, красивые и бесполезные, — с легким разочарованием произносит мама. — Надо реальностью жить. Вот завтра встанем, пельменей налепим, потом салатики, а там и новый год. Всё будет хорошо, дочь.

Я чувствую, как она целует меня в макушку. Мне ещё на чуть-чуть становится легче.

Глава 22. «Новый год»

Просыпаюсь я только к обеду. Немного неловко перед мамой за вчерашние слёзы и откровения, а ещё за то, что проспала лепку пельменей.

— Ничего, — смеётся она, ставя передо мной продуктовый набор для оливье. — Сейчас салат мне нарежешь и реабилитируешься.

— А может лучше было купить? — спрашиваю я, глядя с сомнением на миску ёмкостью в три литра. И куда нам на двоих столько?

— Давай, не умничай, — бросает мама и выходит в прихожую.

Приоткрывает дверь и о чём-то переговаривается с соседкой. По телевизору идёт «Утренняя почта». Кажется, будто я провалилась во