Люди слушают экспертов только для того, чтобы снять с себя ответственность, если что-то пойдет не так.

Чтобы иметь готовое оправдание.

Но постойте.

Разве у нас нет хороших и плохих специалистов в каждой сфере?

Хороших и плохих механиков?

Хороших и плохих сантехников?

Хороших и плохих комедиантов?

Хороших и плохих художников?

Хороших и плохих адвокатов?

Так что наличие соответствующих бумаг, соответствующего языка и доверия – это еще не гарантия знаний в какой-то области.

Не гарантия того, что человек является экспертом.

В таком случае как узнать, кого слушать?

Как ни крути, мы не можем избежать ответственности.

Потому что сами выбираем, кого слушать.

Если мы слушаем плохих маркетологов, выбираем неправильную стратегию, собираем слабую команду, то отвечаем за результат.

Что бы нам ни говорили так называемые эксперты.

Сами их выбрали.

Мы сами решили их слушать.

И если что-то не сработало, сами это расхлебываем.

Вот чему научил меня дядя Джинджер.

Как я уже говорил, моя жена – китаянка, и она исповедует даосизм.

В даосизме ясновидение считается вполне нормальной вещью.

Но я-то из восточного Лондона.

Поэтому для меня это было просто хиромантией.

На самом деле все, что не вписывалось в каноны традиционного мышления рядовых обывателей, считалось суеверием.

Когда мы с Кэти начали встречаться, она спросила меня, не хочу ли я сходить на сеанс ясновидения.

Все мои укоренившиеся предрассудки разом встали на дыбы.

Моя инстинктивная реакция была: «Ни в коем случае!»

Но я нахожу, что невежество основывается на реакции.

А знание – на опыте.

Я подозревал, что ясновидение было одним из способов одурачивания людей.

Как гороскопы.

Но даже если это и так, я смогу лично в этом убедиться.

И не быть голословным в своих убеждениях.

Поэтому однажды вечером я пошел вместе с Кэти.

Это было не то, что я ожидал.

Это были не круглые подушки, благовония и вгоняющая в транс музыка.

Это была приятная маленькая старушка из Аксбриджа, которую звали Нэнси.

Мы сели, выпили чаю и разговорились.

Потом она мне сказала: «Я вижу чей-то образ. Это полицейский с маленьким ребенком на руках. Вам что-нибудь говорят имена Джон Джеймс и Амелия?»

Я остолбенел.

Мой отец был полицейским.

Возможно, Кэти говорила об этом Нэнси.

Но окружающие звали моего отца Джеком.

И никто, кроме его родных, не знал, что его настоящее имя было Джон Джеймс.

И еще.

Когда моя сестра забеременела, у нее воспалился аппендикс.

Ребенок родился раньше срока и прожил всего десять дней.

Это была девочка Амелия.

Об этом тоже знали только ближайшие члены семьи.

Я не знал, что сказать.

Я ожидал встречи с шарлатанкой.

Которая скажет мне: «Вам предстоит долгая поездка».

И другие ничего не значащие банальности, которые можно интерпретировать для любой ситуации.

Но это было другое.

Это была ювелирная точность.

Я считаю, что лучшая позиция в таких обстоятельствах – быть агностиком.

Не быть евангелистом или атеистом.

Просто отбросить все убеждения и довериться происходящему.

Во время нашего очередного визита Нэнси сказала мне:

«Я вижу, что в следующем месяце ты получишь контракт с Holsten Pils».

На обратном пути я сказал Кэти: «Она перепутала: мы будем работать с Truman Bitter, а David Abbott – с Holsten Pils».

В следующем месяце, когда мы были на отдыхе, я получил из агентства сообщение:

«Holsten Pils только что заключила с нами контракт, без проведения тендера».

Я думал, что ясновидение – это общие туманные прогнозы и никакой конкретики.

Я не ожидал имен и дат.

Примерно через год Нэнси сказала, что у нас будет двое детей: в 37 лет Кэти родит девочку, а в 39 – мальчика.

Я не хотел ждать так долго, поэтому проигнорировал ее слова.

Несколько лет мы пытались завести ребенка, но у нас ничего не получалось.

Наконец, в 37 лет Кэти забеременела.

Но у нее случился выкидыш.

Я рвал и метал.

«Вот тебе и ясновидение», – сказал я.

Но Кэти снова забеременела.

И за две недели до своего 38-го дня рождения родила дочь, а за две недели до 40-летия – сына.

И как после этого относиться к ясновидению?

Дело в том, что наш ум сначала занимает какую-то позицию, а потом «подгоняет» под нее факты.

Так что если вы хотите во что-то поверить, то найдете способ это сделать.

И наоборот.

Полагаю, что всегда имеет смысл сохранять объективность и открытый ум.

В этом и заключается разница между скептицизмом и цинизмом.

Скептики говорят: «Я не верю, пока вы мне это не докажете».

А циники говорят: «Я не верю, даже если вы мне это докажете».

В основе скептицизма лежит поиск достоверного знания.

В основе цинизма – нетерпимость и невежество.

Джек Ди потратил целую вечность, чтобы стать успешным комедиантом.

Год за годом каждый вечер он выступал на стендап-площадках.

Пытаясь завоевать симпатию аудитории.

Иногда ему удавалось вызвать в зале смех, иногда – нет.

Он упорно работал над своим образом.

Он пытался быть веселым.

Он пытался быть серьезным.

Он пытался быть занудным.

Он пытался быть развязным.

Безуспешно.

Все это время Джек продолжал работать официантом.

Потому что стендапы приносили мизерный доход.

Между тем вокруг было полно стендап-комиков, которые тоже пытались завоевать симпатию аудитории.