а ее мама, узнав адрес, сказала, что мы больше не должны общаться. А еще была Тиффани Лэнс, она переехала к нам из Вайоминга, мы дружили неделю, пока Констанс не увидела это и не забрала в свою девчачью команду Дрянных ангелов Мемфиса или как они там себя называют. Не знаю, что она наплела Тиффани, но та внезапно начала делать вид, что не знает меня.

Я хожу в школу ради учебы и только. Конечно, понимаю, что школа для этого и предназначена, но другие ученики общаются, перекидываются записками на уроках, обсуждают совместные планы на вечер и хотят, чтобы перерыв между уроками длился дольше. Я же жду окончания учебного дня и считаю минуты до начала урока, чтобы не чувствовать себя одиноко в коридоре.

Раньше никому не было до меня дела, пока Оливер не начал встречаться с Констанс, с тех самых пор она делает все, чтобы меня не было рядом с ним, и чтобы я почувствовала себя ничтожеством. Думаю, Констанс делает это, потому что, как и Джейк, видит очевидное – мои чувства к Олли.

В итоге мне некому рассказать о своих переживаниях, не с кем посплетничать или устроить ночевку с просмотром романтических комедий, поеданием шоколада и обсуждением парней. Я могу быть самой собой и выговориться только листку бумаги и карандашу. Бумага, карандаш и чертов Джейк Элфорд знают мой секрет.

Выпускной год в школе должен был быть другим. Я хотела быть любимой и счастливой в отношениях с Оливером, а по итогу у меня во врагах теперь не только Констанс, но и Пайпер с отрядом «Пираний».

Выхожу из раздевалки и врезаюсь в Оливера. Он переодел спортивную одежду, а значит, ушел с урока.

– Прогуляем? – Не дожидаясь ответа, Олли закидывает руку на мое плечо и ведет меня к выходу.

***

Ливень наконец-то закончился. По дороге в парк Шелби Фармс Оливер не говорит о школе, группе, он просто включает наш любимый плейлист, чтобы поднять мне настроение. И этот способ работает, потому что, когда мы громко поем «Pocketful of sunshine», когда я слышу голос и смех Оливера, то без остановки хочу улыбаться. Сейчас все как раньше, будто не было лета разлуки и глупых ссор из-за Констанс.

Мы выходим из машины, и я с наслаждением вдыхаю влажный воздух. Гравийная дорожка приятно хрустит под подошвами кед, пока мы неспешно прогуливаемся вдоль парка к озеру.

– Ты пробовал снова обсудить идею новой песни с Рэмом и Ником?

– Да, они против, хотят добавить панк-рока. А мне песня нравится чистой, без лишней нагрузки, понимаешь?

– А если сделать две версии?

Спрятав ладони в карманы куртки, Оливер перешагивает через лужу и раскрывает губы, но так ничего и не говорит. Его щеки вдруг краснеют, словно он стыдится собственных мыслей.

– Выкладывай уже, Олли. Я же вижу, тебя что-то мучает.

– Не знаю, как это прозвучит, но я хочу, чтобы эта песня была только моей. Понимаю, что мы в группе, но почему у меня не может быть сольной песни, в которой мне бы никто не указывал, навязывая басы и ударные? Я хочу что-то свое.

– Черт возьми, уверена, что именно с этой фразы начинался распад любого бойз-бэнда.

– Заткнись. – Усмехнувшись, он легонько толкает меня локтем в бок. – Как думаешь, я веду себя как законченный эгоист?

– Нет, то, что ты хочешь самовыражаться – нормально и естественно. Но вы группа, Олли, поэтому должны уметь находить компромисс, иначе какой смысл в «Норде»?

– Но почему выход должен искать именно я?

– Потому что ты принес песню, которая выбивается из вашего общего стиля. Новое всегда пугает, вы не знаете, как на это отреагируют ваши слушатели, но новое также означает и развитие. Парням просто нужно чуть больше времени, чтобы принять это.

Мы выходим на берег гладкого озера, кеды вязнут во влажной земле, и я уже знаю, что к концу прогулки моя обувь будет полна песка. Олли молчит, размышляя над моими словами, а затем и вовсе останавливается.

Сжав челюсть, он бегло проводит рукой по волосам и отводит взгляд на воду. Оливер хочет сказать что-то важное, и я решаю не торопить его, чтобы он мог собраться с мыслями.

– В конце месяца мы будем выступать на городском фестивале. Если парни не примут песню, я собираюсь исполнить ее без их разрешения, Мик. Хочу посмотреть на живую реакцию людей, и если она будет положительной, то ребята лично должны это увидеть.

Черт возьми, это не сулит ничего хорошего. У «Норд» есть план, они мечтают попасть на летний музыкальный фестиваль Арканзаса, поэтому строго подходят к выбору песен для выступления, одно из которых может стать заявкой для участия в штатном фестивале. Все должно идти четко по плану, и если Олли решит играть по своим правилам то, зная вспыльчивый характер Рэма, можно предположить, что в худшем исходе драка начнется прямо на сцене.

– Уверен? – осторожно спрашиваю я.

– Я уверен в своем творчестве. Если не буду доверять собственной музыке, то тогда не знаю, зачем вообще дальше тратить на это время.

– Ты говорил с Джейком на эту тему? Ему вроде как понравилась песня. Два голоса против двух – уже проще искать компромисс.

Хоть Оливер и собрал группу, а все парни как один твердят, что в группе нет главных, все прекрасно понимают, что у «Норда» два лидера. Олли обычно вдохновляет и подбадривает ребят, а Джейк, как вечно недовольный тренер, отчитывает за опоздания и фальшивые ноты. А еще он единственный, кто может быстро успокоить вспыльчивого Рэма.

– В том-то и дело, Джейку она тоже не понравилась.

– Я сидела рядом и отчетливо слышала, как он сказал, что песня хорошая.

– Тем же вечером он признался, что просто поддержал меня перед парнями.

Вздохнув, я сажусь прямо на влажный песок и, согнув ноги в коленях, прижимаю их к груди.

– Олли, ты должен предложить ребятам выступить с этой песней или залить ее в интернет. В общем, вы должны посмотреть на реакцию аудитории. Все это лучше, чем ты просто поставишь их перед фактом прямо на сцене.

– Знаю.

Сев рядом, он обнимает меня за плечи и притягивает к себе.

– Знаешь, я рад, что наконец-то выговорился. И мне нужно было поговорить об этом именно с тобой, понимаешь?

Я опускаю голову на его плечо, и в этот момент чувствую себя по-настоящему счастливой. Именно так я и видела этот учебный год. Будь мы вместе, мы могли бы без остановки целоваться весь день напролет. А еще в