Думаю, что да, и решение представляется довольно простым. Усиленное разведение лиственных лесов в Испании и Португалии пойдет на пользу всем. Разумеется, дубы растут не так быстро, как эвкалипты и сосны. К тому же их древесина сложнее в обработке. Однако дубы дают очень ценную древесину, а также корм для свиней, который нельзя получить от других деревьев. Одновременно существенно сокращается риск лесных пожаров, а сама экосистема становится более привлекательной для других видов живых существ. Ведь мы еще ни словом не обмолвились о белках, сойках и тысячах других животных и растений, которым нужны дубовые леса.

Конечно, в условиях демократии невозможно в приказном порядке увеличить площадь лесов, однако субсидии (которые я вообще-то не одобряю) были бы здесь весьма кстати. Если учесть, сколько государственных средств вкладывается в индустрию массового содержания скота, то вряд ли будет большой проблемой сделать хоть что-то для мирного сосуществования свиноводов и журавлей. Ведь в конечном счете не птицы создают слишком большую нагрузку на экосистему. Проблема усугубляется из-за сокращения площадей дубовых лесов. А что, если в один прекрасный день каменных дубов действительно станет больше? Не произойдет ли из-за этого бесконтрольное увеличение популяции журавлей? Нет, потому что их количество зависит главным образом от количества заболоченных мест, подходящих для гнездовий. А их в Европе, к сожалению, становится все меньше, так что радующее нас увеличение поголовья когда-нибудь прекратится.

Если мы немного сократим свои потребности, то места хватит для всех живых существ. В этом смысле журавли служат живым свидетельством и напоминанием о том, насколько важно сохранять природу.

Но что делать до тех пор, пока не вырастут дубовые леса? Может быть, подкармливать журавлей? И мы вновь подходим к принципиальному вопросу о том, насколько допустимо поддерживать наших пернатых друзей. Этот вопрос имеет отношение не столько к науке, сколько к нашим эмоциям. Жалеете ли вы птичек зимой? Те из них, кто не улетел на юг, сидят нахохлившись на ветках кустов и деревьев и мерзнут, а мы наблюдаем за ними из окон своих теплых квартир. Поскольку птицы, как и мы, относятся к теплокровным существам, они должны поддерживать постоянную температуру тела, которая находится в пределах 38–42 °C, то есть даже выше, чем у нас. К счастью, птицы от природы имеют теплое оперение, которое зимой обеспечивает им сохранение тепла. Неслучайно же мы набиваем зимние куртки птичьим пухом. Он обладает прекрасными теплоизолирующими свойствами. Кроме того, нахохливание создает толстую воздушную подушку между перьями, а придание телу шарообразной формы уменьшает отношение его площади к объему. Сюда еще надо добавить теплообменный механизм для ног, заключающийся в том, что поступающая к их нижней части кровь отдает свое тепло крови, поднимающейся от ног вверх, к телу. За счет этого температура в оголенных конечностях падает почти до 0 °C. Поэтому у водоплавающих птиц даже в ледяной воде ноги не мерзнут. И все же чем меньше существо, тем больше площадь его тела по отношению к объему. Поэтому у самых маленьких птичек, например у королька, весящего всего около пяти граммов, возникают значительные проблемы с поддержанием температуры тела. Кстати, тонкий голосок королька может послужить хорошим тестом для слуха. Издаваемые им звуки настолько высоки, что многие люди старше пятидесяти лет их уже не воспринимают (я пока слышу). К сожалению, это свойство ничем не может помочь в мороз. Потери тепла должны постоянно компенсироваться, иначе маленький певец очень быстро замерзнет. А это значит, что он должен регулярно питаться. В то время как медведи спокойно спят в своих берлогах, синицы, малиновки и иже с ними находятся в постоянном поиске калорий, но зачастую на всех их не хватает. Жуки и мухи спят глубоким сном где-то под снегом или уже съедены. Неудивительно, что некоторые птицы умирают от голода, причем большинство из них – на первом году жизни. Поэтому средняя продолжительность жизни малиновки составляет чуть больше двенадцати месяцев, хотя при условии достаточного количества корма они могут без проблем прожить четыре года и более.

Если вы видите у себя в саду маленький съежившийся пуховый комочек, разве в вас не просыпается сочувствие и желание помочь? В свои первые 15 лет работы лесничим в Хюммеле я придерживался догматических взглядов на этот счет. Подкармливать – значит вмешиваться в природные процессы. Оборудуя кормушку для птиц с зерном или салом, вы искусственно поддерживаете отдельные популяции. Многие молодые птицы выживут и следующей весной будут иметь численный перевес по сравнению с другими, которые, возможно, просто не получили доступа к кормушке. Процесс репродукции каждого вида прекрасно соответствует показателям зимних потерь. Те виды, в которых велика смертность молодых особей, попросту откладывают больше яиц или выводят птенцов по нескольку раз за сезон. Имеем ли мы право вмешиваться? Долгие годы я отвечал на этот вопрос отрицательно, несмотря на просьбы детей. И сейчас сожалею об этом. Примерно десять лет назад мое сердце все же смягчилось и я построил кормушку для птиц. Я повесил ее перед окном кухни, чтобы, сидя за завтраком, было удобно наблюдать за птицами. Моя жена Мириам и дети были безумно рады. Вскоре на подоконнике появились бинокль и определитель видов птиц. Но мой звездный час наступил с появлением нежданного гостя – среднего пестрого дятла. Я очень люблю эту птицу, потому что она является исконным обитателем старых лиственных лесов. Данный вид находится под угрозой, потому что лучше всего он чувствует себя в девственных буковых лесах. Причина банальна: если бук моложе 200 лет, у него гладкая кора. Лишь на более старых экземплярах появляются трещины и складки, за которые дятел может зацепиться своими когтями, сидя на стволе. Средний пестрый дятел неохотно выдалбливает себе дупла, в отличие от других видов. Возможно, у него все-таки болит голова, если непрерывно долбить ею по дереву. Как бы то ни было, он либо использует гнезда других видов, либо, если уж приходится самому прилагать какие-то усилия для строительства, оборудует гнезда в трухлявой части ствола, где древесина помягче. До того дня я был уверен, что у меня на участке таких дятлов нет, поэтому, увидев одного из них, порадовался вдвойне: и за птицу, и за лес. Наличие этого вида можно считать чуть ли не экологическим знаком качества, тем более что он появился у меня «с доставкой на дом». Разумеется, с тех пор я все время жду нового появления этих птиц, и они действительно регулярно попадаются мне на глаза, так как средний пестрый дятел – один из немногих видов, сохраняющих верность своей территории обитания даже зимой.

Несмотря на всю радость, которую доставляют подобные события, я хочу еще раз вернуться к вопросу, насколько оправдано зимнее подкармливание с экологической точки зрения. В любом случае она нарушает правила игры, действующие в птичьем мире. Насколько сильно, продемонстрировала группа исследователей Фрайбургского университета под руководством Грегора Рольсхаузена. Они изучали две группы черноголовых славок. Этих птичек размером с синицу легко узнать: у них серое оперение, а голову украшает черная шапочка у самцов и коричневая – у самок. Они проводят у нас лето, а по осени улетают в теплые края, например в Испанию, где питаются ягодами и фруктами, в том числе маслинами. Однако начиная с 1960-х годов у них образовался второй маршрут, ведущий в Великобританию. Причина в том, что англичане – большие любители птиц и настолько хорошо их подкармливают, что те не хотят улетать на юг. Путь на Британские острова значительно короче, чем в Испанию, но специальный птичий корм настолько сильно отличается от маслин, что естественная форма клюва подходит для него не самым оптимальным образом. В результате та часть популяции славок, которая улетает в Великобританию, в последние десятилетия начала отличаться от сородичей как чисто внешне, так и в генетическом плане.