- Откуда мне знать? - пожал плечами Денис.

- К Панову! - выпалил Никита и теперь уже от гордости покраснел.

- К Панову? - не поверил Денис.

- К Панову Алексею Павловичу, которого мы с вами охраняем. Вот. Еще месяц назад у Сванидзе и Рудиной была любовь и полная идиллия, они собирались пожениться, причем уже даже якобы день назначили. Сванидзе обручальное кольцо ей подарил. А на днях она кольцо вернула. Сванидзе вначале не сообразил, что к чему, и она не сказала, говорила, что не нужно торопиться, вначале надо чемпионат мира выиграть, потом Олимпиаду… Он ее три дня доставал, начал за ней следить, ничего не выяснил, устроил скандал. И тогда она ему выдала: тебя не люблю, люблю Алешу Панова, и он меня тоже любит, и замуж я выйду только за него.

- Н-да… - протянул Денис. - Это мотив, между прочим. Так когда точно Сванидзе обо всем узнал?

- Честно говоря, я не совсем понял. Он пьяный был, сам себе противоречил, но, когда с Пановым авария случилась, Сванидзе был уже в курсе. И еще вот что, Денис Андреевич, я, конечно, дико извиняюсь, но… в общем, я даже не знаю, как сказать…

Денис не выдержал:

- Да говори уже!

- В общем, там, около Лужников, я видел красную «десятку» и как раз с номером 507, то есть ноль посредине. Но я за Сванидзе поехал, думал, потом вернусь, разузнаю чья… А вернулся, ее уже не было. Вот.

- Понятно.

- Но я выясню. Обязательно.

- Хорошо. - Новичкам и в самом деле везет, подумал Денис. Вот так сразу и на машину, и на новую версию нарвался, а? - О Сванидзе все рассказал?

- Нет, - заторопился Никита. - Я еще попытался выспросить у Сванидзе о Панове, как он к нему относится и тому подобное. В общем, Сванидзе Панова ненавидит и даже не пытается это скрыть. Раньше они вроде бы не дружили, но поскольку все время сталкивались на всяких соревнованиях, то были знакомы, на каких-то банкетах общались, когда выступали за границей, жили иногда в одних гостиницах, короче говоря, отношения были ровные, но не дружественные, поскольку они все-таки постоянные соперники. А теперь, когда Сванидзе узнал о связи Панова и своей Светы - он так ее и называет: моя Света, - он, по-моему, готов Панова задушить собственными руками. Уверен, что его Света - наивная девочка, а Панов - сволочь, соблазнил ее и задурил голову.

- А как ты думаешь, кто еще знает об этих отношениях, кроме Сванидзе?

- Вы имеете в виду Артемову? - уточнил Никита.

- Например.

- Не знаю. Ну не мог я так раскрываться, спрашивать об Артемовой - он бы заподозрил, что я не случайный прохожий. А сам он о ней ни разу не упомянул. Я пытался, честное слово, намекал: а Панов, мол, холостяк или бабник? Но Сванидзе зациклился только на самом Панове, и все.

- Ладно, не оправдывайся, - попросил Денис. - Сделал ты и так все что мог. Но странно это как-то…

- Что странно?

- Странно, говорю, что Демидыч и Николай водили Панова несколько дней, а с Рудиной он ни разу не встретился. Что же это за любовь такая?

- Действительно, странно, - согласился Онисимов. - Если они так резко и вдруг влюбились, должны бы ни на шаг друг от друга не отходить, по крайней мере с тренировок сразу куда-нибудь вместе… Денис Андреевич, а может, Щербак и Демидыч чего-то недосмотрели?

- А может, Сванидзе эта любовь примерещилась? - оскорбился за коллег Денис. - Знаешь что, Никита, давай-ка ты разузнай, где живет Рудина, и присмотрись к ней ненавязчиво и издалека, хорошо?

- Конечно! Бо я могу. Это я с удовольствием, - обрадовался Никита новому поручению.

- И если вдруг заметишь Панова где-то рядом, сразу звони.

Когда Онисимов убежал, Денис сварил себе еще кофе и минут пять соображал: позвонить Инге или не стоит. Решил пока не звонить. Если это действительно домыслы Сванидзе, получится просто глупо, а если даже Сванидзе прав, все равно Инга должна обо всем узнать от самого Панова.

Щербак открыл пачку «Орбита», бросил пару белоснежных подушечек в рот.

- Без сахара? - не без иронии поинтересовался Демидыч.

Щербак ответил в тон ему:

- И зубы у меня будут такие же белые, как эти подушечки. Фирма гарантирует!

- Она нагарантирует, - пробубнил Демидыч, - и голливудскую улыбку, и волчий оскал… лишь бы покупали.

Вместо ответа Щербак протянул напарнику открытую пачку жвачки. Но тот отрицательно покрутил головой, не забыв, однако, сказать «спасибо».

Их джип стоял за бежевой «шестеркой» и, по мнению обоих, несколько контрастировал с соседом, да и с другим транспортом, находившимся на данный момент в довольно обширном дворе. У соседнего дома ютились новенькая «Нива» и повидавший жизнь, обильно припорошенный снегом «Москвич». Чуть дальше - еще одна «шестерка» и микроавтобус отечественного производства, тоже не первой свежести. Но и иномарки присутствовали. Например, новая машина Панова. Фигурист, очевидно, испытывал слабость к продукции немецкого автомобильного концерна «Опель», во всяком случае, его новые колеса тоже были опелевскими. Нестарую, но разбитую «вектру» Панов сменил на более новый бледно-зеленый «универсал».

Фигурист уже час находился у себя в квартире. И ровно столько же Щербак и Демидыч бдили за его окнами и подъездом. После ДТП было решено не снимать наблюдение даже по ночам. Тем более что именно по ночам Панов, скорее всего, тайно встречался со своей пассией Рудиной. Если, конечно, встречался, а это не привиделось Сванидзе в страшном сне.

На кухне у Панова горел свет, из приоткрытой форточки доносилась музыка. Видимо, он ужинал. Оставался включенным свет и в спальне, где, вероятно, сразу по приходе домой фигурист переодевался. Видимо просто забыл погасить.

Подобные умозаключения логически выстраивались в головах сыщиков от вынужденного безделья. Хотя можно ли назвать бездельем неотъемлемую часть их работы, требующую к тому же полного напряжения внимания и нервов.

- Вот именно! Устанешь после одной такой ночки, как от суточного мотания по городу, - высказался вслух Щербак.

- Ты это чего? - Демидыч, невозмутимо восседавший за рулем, повернул к нему удивленное лицо.

- Говорю, негласное сопровождение и охрана объекта, в данном конкретном случае нашего фигуриста, выматывают не меньше, как если бы мы весь день форсировали раскрытие преступления века.

Демидыч согласно прогудел, покрутил ручку приемника. Из динамиков понеслось: «Я река, я река, я живая река…»

- Во! Оставь! - Щербак блаженно откинулся на подголовник кресла, но прикрыть глаза себе не позволил - как-никак на посту. - Нравится мне эта хохлушка, Женечка Власова. Огонь-девка, и голос сильный. Не то что… - И он пропел, кривляясь, надтреснутым голосом: - При свете включенных фар давай устроим пожар…

Из подъезда Панова вышел низкорослый мужичок, несколько нелепо одетый: спортивная шапочка на голове как-то не вязалась с длинным черным пальто. Сыщики насторожились - профессиональная привычка, тут уж ничего не поделаешь, - вцепились в мужика взглядами. Тот остановился у покосившейся лавочки, наклонил голову, мелькнул едва заметный огонек, мужчина, по всей вероятности, прикуривал, потом закашлялся, выбросил сигарету и, не задерживаясь больше, пошел по тротуару, обогнул дом и скрылся в направлении метро.