Лакоба тоже входил в большую сталинскую семью и часто часами сидел со Сталиным на веранде после обеда или ужина. Когда Лакоба приезжал на дачу, нагруженный грузинскими блюдами, и начинал петь абхазские песни, вождь громко кричал: «Виват Абхазия!»

Сталин благосклонно выслушивал советы Лакобы о политике по отношению к грузинской компартии. Она отличалась от остальных республиканских организаций особой клановостью и нередко игнорировала распоряжения из Москвы. Чересчур сильная независимость Тифлиса от Центра послужила причиной для приезда и другого гостя – Лаврентия Павловича Берии, начальника Закавказского ГПУ.

Это был невысокий и очень энергичный лысый мужчина с широким мясистым лицом и пухлыми чувственными губами. За блестящими стеклами пенсне бегали змеиные глазки. Он был, несомненно, талантливым, умным и безжалостным интриганом и авантюристом. Спустя много лет Сталин назовет этого большого льстеца «наш Гиммлер».

Все, кто близко сталкивался с Берией, обращали внимание на то, что он буквально излучал сексуальную страсть. Лаврентий Павлович карабкался по карьерной лестнице с ловкостью и коварством опытного византийского царедворца. Сначала он дорос до руководства Кавказом, потом пробрался в сталинскую семью друзей и соратников и, наконец, стал одним из самых влиятельных руководителей Советского Союза.

Родился Лаврентий Берия в деревне под Сухуми, в семье мингрелов, грузинских евреев. Скорее всего, он был незаконнорожденным сыном одного абхазского землевладельца и очень набожной грузинки. Сейчас практически не осталось сомнений в том, что Берия был двойным агентом, и во время Гражданской войны работал на антикоммунистический режим мусаватистов в Баку. Говорят, что от расстрела его спас Сергей Киров, близкий друг и соратник Сталина. Впрочем, вмешательство Кирова могло и не понадобиться, если бы предателя Берию просто успели расстрелять.

Лаврентий Берия учился на архитектора в Бакинском политехническом институте. Но его влекла работа не архитектора, а чекиста, которая давала почти неограниченную власть. Лаврентий стал чекистом и никогда не жалел о своем решении. Он начал быстро подниматься по служебной лестнице благодаря недюжинным способностям и поддержке Серго Орджоникидзе. Молодой чекист с самого начала выделялся садистскими наклонностями даже в этой страшной организации.

В ЧК началась еще одна жизнь Лаврентия Павловича Берии, жизнь сексуального маньяка. Через много лет он расскажет своей невестке о поездке в Румынию. Там юного архитектора соблазнила женщина, годившаяся ему в матери.

В тюрьме, куда Берия попал в годы Гражданской войны, он влюбился в белокурую золотоглазую племянницу сокамерника. По происхождению Нина Гегечкори была дворянкой. Один ее дядя был министром в меньшевистском правительстве Грузии, другой стал министром у большевиков.

В момент знакомства Лаврентию было двадцать два года, Нина на пять лет моложе. Берия уже занимал высокий пост в ЧК, поэтому девушка попросила его освободить дядю. Молодой чекист начал ухаживать за семнадцатилетней дворянкой. В конце концов они бежали на чекистском поезде. Берия и Нина полюбили друг друга.

Сейчас Берии было тридцать два года. От революционеров первого поколения – таких как Сталин и Калинин, которым перевалило за пятьдесят, и второго – таких как Микоян и Каганович, которым было под сорок, – Лаврентий отличался в первую очередь знаниями. Он был намного образованнее.

Так же, как Железный Лазарь, Берия хотел всегда и во всем быть первым. Он был заядлым спортсменом, играл на месте левого защитника за сборную Грузии по футболу и занимался джиу-джитсу.

Этот очень опытный льстец и интриган славился талантом находить влиятельных покровителей. Орджоникидзе, правивший Кавказом в двадцатые годы, помог Берии сделать карьеру в ГПУ. В 1926-м Серго познакомил молодого чекиста со Сталиным. Дружба и «родственные отношения» закончились в том же году, когда Серго уехал в Москву. Берия быстро понял, что на данном этапе Орджоникидзе уже не нужен, и начал искать дружбы Нестора Лакобы. С помощью Лакобы он хотел вновь попасть к Сталину.

Сталина раздражала бериевская лесть. Когда ему сообщали о приезде грузинского чекиста, он недовольно хмурился. «Что, он опять приехал?» – ворчал Сталин и посылал помощника со словами: «Передайте, пусть уезжает, и скажите, что хозяин здесь Лакоба!»

С Лакобой Лаврентий Павлович не прогадал так же, как в свое время с Орджоникидзе. Когда молодой чекист попал в опалу у грузинских боссов, считавших его шутом, его защитил именно Нестор. Однако сейчас Берию успехи местного масштаба уже не устраивали. Он метил выше.

Лакоба сам привез Лаврентия Берию к вождю. Сталина привело в ярость неповиновение грузинских руководителей, которые назначали старых друзей и родственников на высокие посты, сплетничали с московскими покровителями и знали слишком много тайн юности вождя. Нестор предложил заменить этих заевшихся большевиков Берией, который являлся представителем нового поколения партийцев, беззаветно преданного Сталину.

Надя возненавидела низенького мингрела с первого взгляда.

– Как ты можешь принимать в доме такого человека? – возмущалась она.

– Но он хороший работник, – отвечал Сталин. – Это все эмоции. Дай мне факты.

– Какие тебе нужны факты? – крикнула жена. – Неужели ты не видишь, что он негодяй? Я не потерплю его в нашем доме.

Через много лет Сталин вспомнил, что послал ее к черту.

– Он мой друг и хороший чекист, – решительно закончил он разговор. – Я ему доверяю.

Киров и Орджоникидзе, хорошо знавшие Лаврентия, предупреждали Сталина, что ему нельзя доверять, но вождь не обращал внимания на слова старых друзей, о чем позже сильно пожалел.

Мингрел стал новым протеже вождя. Сталин, если верить дневникам Нестора Лакобы, согласился продвинуть молодого грузинского чекиста.

– Берия не подведет? – все же поинтересовался он. – С ним проблем не будет?

– Не сомневайся, – заверил его Лакоба, который вскоре тоже очень сильно пожалеет о своей доброте и уверенности.

Из Сочи Сталин с Надей отправились на воды в Цхалтубо. Оттуда Коба написал Орджоникидзе письмо, в котором делился своими планами относительно их общего протеже. Он пошутил, что встретился с местными начальниками, один из которых был комиком, а другой – толстяком. «Они согласились взять Берию в крайком Грузии», – сообщил Сталин в самом конце письма.

Серго и грузинские руководители пришли в ужас от того, что выскочка-чекист взял верх над старыми революционерами.

* * *

Ежегодное принятие ванн было у большевистских вождей своего рода паломничеством. В 1923 году Анастас Микоян узнал, что Сталина мучают ревматические боли в руке, и предложил принимать ванны в Мацесте под Сочи. Микоян даже выбрал бывший купеческий дом с тремя спальнями и гостиной, где и остановился Коба. Этот поступок подтверждал, что между двумя кавказцами, по крайней мере в те годы, действительно существовала близкая дружба.