– А как вы думаете, почему это произошло? – Мне хотелось узнать, известно ли Усковой, что в роду ее хозяев болезнь передавалась по наследству.

– Думаю, это катастрофа так на него повлияла.

– Какая катастрофа?

– Ну как же, авария. Шутка ли, вся семья враз погибла. Они хоть и не часто виделись, но все же братья были. Ведь у него и родственников было – Максим Савельевич да Ниночка. Женат он не был, детей не имел. Считай, самых близких людей потерял, как тут не расстроиться?

– А следующая хозяйка дома? С ней, как я поняла, вы были в хороших отношениях?

– С Ниночкой-то? Да, в очень хороших. Она не была такая гордая, как Георгий Савельевич, не говорила, что это, мол, не мое, я к этому и пальцем не прикоснусь. Если видела, что денег недостает, то и продавала кое-что. А что? Не голодной же сидеть. Она, еще когда Георгий Савельевич в больнице лежал, сама ко мне пришла. Знала, что я давно к семье привязана, ну и обратилась. И сразу так решила, что мы на «ты» с ней будем. Мы ведь по возрасту ровесницы почти. Вместе мы с ней и за домом следили, и Георгия Савельевича в больнице навещали… Только и ей не было счастья, и она скоро в той же самой больнице оказалась…

Валентина Степановна снова погрустнела и замолчала.

– Что, тот же недуг?

– Ну уж не знаю, тот же или не тот же… Она семью очень любила и историей увлекалась. Поэтому все хотела написать как бы историю рода Алтуфьевых. Это ведь фамилия старая, несколько поколений насчитывает. Все разбирала бумажки какие-то, документы. Всех по именам знала, чуть ли не до десятого колена, о каждом историю могла рассказать. И я частенько с интересом ее слушала, так складно все выходило… Только то ли уж увлеклась она слишком, то ли еще что, но стали они, Алтуфьевы-то, ей везде мерещиться. А я про Георгия-то Савельевича не забыла еще… Стала следить за ней. Как замечу, что она чересчур уж своей историей увлекается, – стараюсь разговор на другое перевести. «Как же ты, – говорю, – все это знаешь, Ниночка? Ведь человек давно в могиле лежит, и косточки его сгнили». «Да что ты, – отвечает, – посмотри, вот он рядом стоит». В общем, как ни пыталась я с этим бороться, а в конце концов и Ниночку от меня увезли и больше не вернули. Тут уж, конечно, горевала я сильно. Но что делать? Слезами горю не поможешь. Стала потихоньку да помаленьку жить. Теперь уж не в богатом коттедже, а в своем маленьком домике. Но, впрочем, мне-то немного надо, я уж старая и самой умирать пора. Туда, к Ниночке поближе. Хорошая была женщина… Ну вот. А про дом думала, что раз жить больше в нем некому, то или государству отойдет, или бизнесмену какому-нибудь за долги продадут. А недавно слышу: девчонка какая-то молоденькая объявилась. Пойду, думаю, посмотрю. Гляжу, и правда – новая хозяйка в доме. Подумала, подумала, да и решила ей предложить свои услуги. Девочка молоденькая, за домом смотреть ей некогда, а я уж привыкла к нему… Если прогонит, думаю, так тому и быть, а предложить – предложу. Ну, позвонила ей, поговорили. Девочка ничего оказалась, вежливая. С удовольствием, говорит, приму вас, а то для меня, мол, тут все незнакомое, и опытный человек даже полезен будет. Ну, договорились встретиться… Пришла, звоню – не открывают; звоню по телефону – трубку не берут. А время-то назначали точное. Ну я подумала, подумала да и вызвала полицию. А они уж… нашли.

– Да, я в курсе.

– Нет, вот вы мне скажите, что это такая за напасть? Рок это, что ли, такой или судьба? Ведь какая семья была! Какие люди! Ведь Максим Савельевич – это такой человек был… да ему бы до ста лет жить! А Ниночка? Ангел доброты. Ну за что?!

Восклицание это звучало настолько искренне и было проникнуто таким неподдельным состраданием, что на мгновение мне даже стало неловко, что я включила свою собеседницу в число подозреваемых. Но слишком уж узок был круг людей, которые могли это сделать. Строго говоря, это был никакой не круг. Реальных кандидатов в подозреваемые у меня на данный момент имелось всего двое, так что никакого круга составить из них было невозможно, и одним из этих немногочисленных кандидатов была, увы, Валентина Степановна.

Поэтому, в очередной раз сдержав свои эмоциональные порывы, я уже приготовилась задать новый вопрос, как вдруг неожиданно отворилась дверь в комнату, где мы беседовали, и в проеме показалась молодая женщина.

– Валентина Степановна… – начала было она, но увидев меня, остановилась. – Извините, у вас гости…

– Да ничего, ничего, Ирочка, проходи. Это насчет Наташеньки.

– А-а. Ну тогда… я потом.

Женщина вышла, закрыв за собой дверь.

– Это, наверное, ваша дочка? – попыталась угадать я.

– Ирочка-то? Нет, что вы! Это квартиранты, квартиру им сдаю. Моя-то дочь в городе живет, давно уже. Как замуж вышла, так к мужу и переехала. А я вот осталась одна, думаю, пущу квартирантов, чего одной как сыч сидеть. Да и доход, опять же… хоть и небольшие, а все же деньги. Вот и пустила. Она, да еще мальчишечка, сынок с ней. Седьмой годик ему пошел, в школе учится. И сколько теперь ребятишкам уроков задают, страсть! Давно уж у меня живут, как родные стали. Тоже вот… история. Иринка-то эта раньше и в городе жила, и работу хорошую имела. Завела себе мил-дружка, а тот как узнал, что она ребенка ждет, так и бросил ее. Только она молодец, аборт делать не стала. Декретные ей фирма хорошие выплатила, но мальчик болел часто, так что с работы все-таки пришлось ей уйти. Нашла другую, но там и зарплата другая была. Вот и принялась жилье подешевле искать. Раньше-то она в центре квартиру снимала, а теперь вон аж куда переехала. Ну, ничего, зато я беру с нее немного, да и за ребенком могу присмотреть, если что.

Сама того не ведая, Валентина Степановна прояснила еще один интересующий меня факт. Относительно моего предположения о том, что если сама она была не способна на убийство, то за нее могли «поработать» мстительные родственники. Оказывалось, что из таких родственников у нее имеется только дочь, которая давно живет в городе и, судя по всему, целиком и полностью поглощена своей собственной жизнью.

Нет, что-то с этой подозреваемой у меня не клеилось. Ну никак не укладывалось в моей голове, что эта простая деревенская женщина, всю свою жизнь проработавшая уборщицей, была такой гениальной актрисой, чтобы так искренно и без малейшей фальши сыграть привязанность к семье Алтуфьевых. Думается мне, что привязанность эта самая что ни на есть настоящая.

Но тогда что же у меня остается? Зеленский? И что же мне делать с ним? Как найти того, кому он заказал убийство, если он действительно заказал его? Установить за ним слежку и пробивать его связи? Сделать это можно, но даст ли это результат? Навряд ли он регулярно отводит душу в беседах с исполнителем своего заказа. Скорее всего, того давно и след простыл. Особенно если Зеленский, который, как выяснилось, время от времени под вполне уважительными предлогами посещает столицу, нанял человека оттуда. Боюсь, что тогда даже мне его не найти.

Пока я раздумывала обо всем этом, Валентина Степановна продолжала рассказывать о своей квартирантке.

– …а мальчишечка-то какой! Ну просто умница! В компьютере этом лучше любого специалиста разбирается. Как придет из школы – сразу за него. Недавно мамка ему его купила. Вот радости-то было! Сколько просил, и на день рождения, и на двадцать третье февраля… А она, может, и рада бы купить, да денег-то откуда столько взять? Потом я уж сама смотрю – ну хочется ему компьютер, – сказала ей, Ирине-то, давай, говорю, месяца два в кредит у меня поживете, а потом отдашь. Вот так и организовали мы парню компьютер. Ну, она тоже, Иринка, затягивать не стала с долгом-то своим. Уж не знаю там, на чем она экономила, но отдала, молодец.