Она очнулась, вернулась из дальнего странствия.

Они лежали, обнявшись, дыша в едином ритме. Наконец он пошевелился. Она захватила в горсть его кудри и запрокинула его лицо. Стоя, он был с ней одного роста – астронавты обычно невысоки, – а когда лежал на ней, его голова оказывалась вровень с ее горлом. Пригнувшись, она поцеловала его и удовлетворенно вздохнула.

Но ее мозг вновь включился. «Жаль, я его не люблю, – сказала она себе, – но почему? Слишком неуязвимый?»

– Джонни, ты хоть когда-нибудь расслабляешься?

Прежде чем ответить, он немного подумал.

– Знаешь, про Джона Гленна рассказывают одну историю… – Он повернулся и оперся на локоть. – Парни из отдела космической медицины решили проверить воздействие стресса на работоспособность астронавтов. Гленна опутали кучей проводов, идущих к различным приборам – фиксировали сердечный ритм, потоотделение и так далее, пока он прогоняет на симуляторе полет «Джемини». В середине процесса за его спиной сбросили железные чушки на наклонную плиту. От грохота зазвенела вся лаборатория, и звук никак не утихал… А сердце Гленна продолжало тикать! – Палец Джонни нарисовал в воздухе индейский вигвам. – Он и глазом не моргнул. Выполнил все, что от него требовалось, и только потом заявил: «Сучьи вы дети».

Он смотрел, как она смеется, а потом печально добавил:

– Мы не имеем права на слабости или ошибки. – Сел. – Если мы собираемся посмотреть твою программу, надо вставать.

– Да. Наверное. Ты первый.

– Хорошо. – Он, нагнувшись, опять поцеловал ее и спрыгнул с кровати.

Она услышала, как зашумел душ, и подумала, не присоединиться ли к нему. Нет, сейчас ему это не интересно. Она сболтнула лишнее, и его захлестнут воспоминания о погубленной карьере – не из-за допущенного им недочета, а потому что Америка ушла из космоса.

Халат она обнаружила там, где он его оставил. Заботливый. «Мы не имеем права на слабости или ошибки». Если что-то делаешь – делай постепенно и наилучшим образом, ползешь ли ты по потерпевшему катастрофу «Скайлэбу», восстанавливая его в условиях орбитального полета, или крутишь романы. Он делал все как надо. Четко и без суеты.

Они познакомились в Хьюстоне, где Джонни Бейкера из Комитета по астронавтике назначили сопровождать сенатора Джеллисона и его свиту. Бейкер, женатый, растивший двух детей, оказался джентльменом в полном смысле этого слова. Когда сенатору пришлось внезапно уехать, он пригласил Морин пообедать. И целую неделю, пока босс пребывал в Вашингтоне, составлял ей компанию. И взял ее на запуск ракеты во Флориду.

А джентльменом он оставался только до тех пор, пока они не вернулись в мотель за забытым кошельком… и ей до сих пор непонятно, кто же кого тогда соблазнил. Она не спала с женатыми. Если уж говорить начистоту, она никогда не занималась сексом с теми, в кого не была влюблена.

Да что любовь! В нем было нечто такое, перед чем Морин не смогла устоять. Единственная жизненная цель и способность добиваться ее любыми способами.

А она была молода, успела побывать замужем и не давала обета целомудрия… «Оставь, в конце концов дурацкие навязчивые мысли!» Морин живо скатилась с кровати и включила телевизор. Только для того, чтобы прервать цепь размышлений.

Но я ведь не гулящая девка.

«Вопрос о его разводе решится на следующей неделе, но я не имею к этому никакого отношения. Энн ничего не знала. И точка. А если он не захочет разводиться? Если виновата я – ладно, но Энн вообще не в курсе. И мы с ней по-прежнему хорошие подруги».

«Джонни не всегда был таким, – рассказывала Энн, – но все переменилось после полета. Конечно, раньше он пропадал на тренировках, а я составляла маленькую толику его жизни… но была для него хоть чем-то. А потом он ухватился за свой шанс, все получилось, он стал героем, а я оказалась без мужа».

«Энн не понять, – подумала Морин, – зато я – другое дело. Суть не в полете, а в том, что он стал последним… Если ты – Джонни Бейкер, ты вкалываешь до седьмого пота, готовясь взять новый рекорд, а в результате это уже никому не нужно».

Да, некая одержимость. Кстати, и у Тима Хамнера есть нечто этакое. А Джонни может похвастаться невероятной целеустремленностью. Быть может, Морин тоже кое-что позаимствовала у него. А теперь, пожалуйста: у Джонни исчезла его единственная цель, а самым важным для Морин Джеллисон стала стычка с хозяйкой пафосного вашингтонского салона.

Вот что заводило ее всякий раз, как Морин вспоминала о ней.

Аннабелл Коул причисляла себя к феминисткам. Полгода назад ее встревожила угроза вымирания какого-то вида улиток. А спустя шесть месяцев она, вероятно, будет оплакивать угасание древних традиций среди австралийских аборигенов. Сейчас же ей оставалось только винить мужчин, сколько их есть на белом свете, во всем плохом, что когда-либо случалось. И никто ей по-настоящему не возражал. Не смел. На вечеринках у Аннабелл решалась значительная часть вопросов мирового бизнеса.

Недавно она связалась с Морин посреди ночи – понадобилась поддержка ее отца. Дочь сенатора разозлилась. Коул хотелось, чтобы Конгресс выделил средства на создание искусственной матки, необходимой для освобождения женщин от девяти месяцев рабства, на которое обрекает их внезапная перестройка организма.

«И я сказала ей, – подумала Морин, – что дети – составляющая секса, и, если она не хочет беременеть, ей придется перестать трахаться. Забавно, ведь у меня и детей-то нет!»

Конечно, папочка может потерять некоторые важные связи из-за упражнений его дочери в тактичности, но иных проблем на этом поприще не предвидится. Когда Аннабелл найдет очередной повод, Морин закатит вечеринку и пригласит какую-нибудь шишку, с которой надо будет познакомить Аннабелл. Прекрасная идея. Но волнует ее другое: ощущение, что стычка с Коул – самое важное в ее жизни!

– Налью нам выпить! – крикнул Джонни. – А ты пока приняла бы душ – передача начнется буквально через минуту.

– Хорошо, – отозвалась она.

Выйти за него? Создать ему условия для новой карьеры. Заставить баллотироваться на государственную должность или писать мемуары. Ему все по плечу… И почему она не может найти своей цели?

Комната выглядела типично мужской. Книги, миниатюрные модели истребителей, на которых летал Джонни Бейкер, «Скайлэб» с поломанными крыльями. Большая картина в раме: человек в раздутом, неуклюжем скафандре пробирается в открытом космосе к разрушенной панели «Скайлэба» – безликая фигура непривычных очертаний, не связанная с посудиной тросом, рискующая погибнуть в полнейшем одиночестве, если хоть на мгновение потеряет контакт с кораблем. Внизу висела медаль НАСА.

Напоминания о прошлом. И только. Ни рисунков, ни фотографий «Шаттла», запуск которого снова отложен. Никакого упоминания о Пентагоне, нынешнем месте службы Джонни. Две фотографии детей (на одной – на заднем плане – Энн, глядит с грустью и недоумением).

В руке Джонни держал стакан, но, похоже, давно забыл о выпивке. Морин наблюдала за его лицом, а он не сознавал, что на него смотрят. Он видел то, что показывали на экране телевизора.