– С Шарпсом? Никогда не встречался. Но у меня есть и другие записи с ним, – ответил Тим. – И со мной тоже.

Грег подчеркнуто поглядел на часы:

– Мне к пяти утра уже нужно быть на рабочем месте. Рынок сходит с ума. А после фильма свихнется окончательно.

– Почему? – Тим недоуменно нахмурился.

– Кометы, – сказал Грег. – Небесные знамения. Знаки беды. Столько вкладчиков верит в это, причем на полном серьезе! Не говоря о диаграмме, которую нарисовал профессор. Ту, на которой комета сталкивается с Землей.

– Не сталкивается! – запротестовал Пэт.

– Тим! Такое может случиться? – требовательно спросила мать.

– Разумеется, нет! – выпалил ее сын. – Ты что, не слушала? Шарпс заявил, что вероятность столкновения – один к миллиарду.

– А вот и нет, – вдруг заупрямился Грег. – Он говорил, что кометы иногда сталкиваются с Землей. А эта пройдет близко.

– Он имел в виду совсем другое, – возразил Хамнер.

Грег пожал плечами:

– Я знаю, что такое рынок. Поэтому утром, когда начнется заключение сделок, я должен быть в своем кабинете.

Зазвонил телефон. Тим озадаченно глянул на аппарат. Прежде чем он успел подняться, трубку взяла Джилл. Она выслушала то, что ей сказали, и тоже озадачилась.

– Это из отдела информации твоей компании. Спрашивают, можно ли соединить тебя с абонентом из Нью-Йорка.

– Нью-Йорка? – переспросил Тим и встал.

Он взял трубку, а в кадре представитель НАСА объяснял, что в принципе – чисто теоретически – они могли бы отправить космический зонд для изучения кометы.

Хамнер повесил трубку.

– Ты какой-то огорошенный, – заметила Пенелопа Джойс.

– Угу. Звонил один из продюсеров. Меня приглашают в «Ежевечернее шоу». Вместе с доктором Шарпсом. В общем, Пэт, я с ним лично познакомлюсь.

– Программу Джонни я смотрю каждый вечер, – произнесла мать, и в ее голосе чувствовалось восхищение. На шоу приглашали важных птиц.

Фильм Рэндолла заканчивался в сиянии славы. Под конец продемонстрировали фотографии Солнца и звезд, сделанные со «Скайлэба», а заодно и слезно взмолились – отправьте для изучения кометы Хамнера – Брауна управляемый корабль с экипажем. Затем прокрутили последний рекламный ролик, и гости начали расходиться. Тим опять с горечью осознал, насколько их развело время. Ему и впрямь не о чем говорить с главой маклерской фирмы или с человеком, застраивающим город домами… пусть даже его собеседниками являлись его зять и родной брат.

И вдруг оказалось, что он смешивает по коктейлю себе и Пенелопе (нет – Джойс), и они – одни.

– Ощущения, как после неудавшейся премьеры, – признался Хамнер.

– «В Бостоне неприятности, и весь город в крестах», – процитировала Джойс.

Он расхохотался:

– Не видел «Пылающее небо» с… ей-богу, с тех пор как ты играла в той летней пьесе. Ты права. Ощущения именно такие.

– Фу.

– Фу?

– Да. Ты всегда так думаешь без всяких на то оснований. И сейчас их тоже нет. Ты можешь гордиться, Тим. Что дальше? Откроешь очередную комету?

– Вряд ли. – Он выжал лайм в ее джин с тоником и протянул бокал Джойс. – Не знаю. Чтобы делать то, чем мне действительно хотелось бы заниматься, я недостаточно силен. Я имею в виду теории.

– Тогда изучи ее.

– Может быть. – Хамнер походил кругами по комнате, присел рядом с гостьей. Во всяком случае, я попал в учебники. Твое здоровье!

Она подняла свой бокал, салютуя, но без издевки:

– Твое здоровье, Тим!

– Но чем бы я ни занялся, я буду и дальше наблюдать за кометой. – Он пригубил напиток. – Рэндолл думает о продолжении. Что ж… если рейтинги первого будут приличные, мы точно его снимем.

– Печешься о рейтингах?

– Опять дразнишься.

– На сей раз – нет.

– Ладно. Я оплачу еще один фильм. Потому что мне хочется. И мы начнем выбивать космический зонд. Если идею удастся разрекламировать как следует, то его запустят. И тогда кто-нибудь типа Шарпса разберется в кометах по-настоящему. Благодарю.

Молодая женщина положила ладонь на его руку.

– Не за что. Делай, что задумал, Тим. Из тех, кто приходил сегодня, никто не сделал и половины того, что когда-либо мечтал осуществить. А ты на три четверти выполнил намеченное и без задержек доделываешь остальное.

Хамнер взглянул на свою собеседницу.

«Если я на ней женюсь, мама с облегчением вздохнет». Таких, как она, мало.

Хотя его сестра Джилл всегда дружила именно с такими девчонками. Они обычно уезжают учиться в колледжи восточных штатов, каникулы проводят в Нью-Йорке, пренебрегают одними и теми же нормами и правилами. Своих матерей они не боятся. Словом, они прекрасны, и с ними страшно.

Но тягу к сексу, столь сильную у ребят-подростков, легко извратить и подавить. И потому красота этих девушек ослепляет, обжигает, а когда она вдобавок сочетается с безграничной самоуверенностью… Подруги Джилл наводили ужас. Они пугали парня, который никогда не верил в себя.

Но Джойс – другое дело. Для всего этого она была недостаточно красива.

Она насупилась:

– О чем ты сейчас думаешь?

Господи, нет! Он не может ответить на вопрос!

– Просто многое вспомнилось…

Вот он сидит рядом с Джойс. Больше никого нет. А не подстроено ли свидание? Она, конечно, нарочно осталась, когда все разошлись. Если он сейчас попробует…

Но ему не хватило смелости. «Точнее, доброты, – сказал он себе. Да, она элегантна, но в постель с хрустальной вазой не ложатся». Он встал и направился к видеомагнитофону.

– Посмотрим еще какой-нибудь фрагмент?

Некоторое время она пребывала в нерешительности. Внимательно посмотрела на Хамнера. Затем сосредоточенно допила коктейль и поставила бокал на кофейный столик.

– Спасибо, Тим, но пойду-ка я лучше спать. У меня завтра встреча с закупщиком.

Уходя, она улыбалась. Хамнеру улыбка ее показалась несколько искусственной. «А может, я льщу себе?» – предположил он.

В гигантском вихре стало невыносимо тесно. Космические тела всевозможных размеров вращались друг вокруг друга, искривляя пространство, усложняя его топологию, которая непрерывно менялась. Планеты и их спутники были сплошь покрыты шрамами. Планеты с атмосферой, Землю и Венеру, усеивали кратеры, поверхности Марса, Луны и Меркурия покрывали кольцеобразные гряды гор и моря застывшей магмы.

Однако у кометы появился мизерный шанс спастись. Гравитационные поля Юпитера и Сатурна могли вышвырнуть ее обратно в холод и тьму. Но для этого Сатурн и Юпитер должны были занять иное положение, и потому она продолжила падение, ускоряясь, вскипая.