— Я оценил вашу иронию, — кисло произнес лейтенант.

Мысленно я показала этому надутому, словно пурпурная жаба, спесивцу язык, воткнула в зад павлинье перо и заставила прокукарекать. В реальности же, увы-увы, пришлось изобразить примерную выпускницу монастырской школы и присесть на край дивана, чинно сложив руки на коленях. Лейтенант опустился напротив, приняв куда более расслаблено-вальяжную позу — и мне сразу захотелось швырнуть в него подушкой.

— Что сказал полковник?

— Как обычно — немного. Нам с вами необходимо явиться в поместье Главы дома Бентинк, милорда Оука, — выдав эту фразу, О#39;Шиннах вновь замолчал, очевидно, решив, что сказанного более чем достаточно.

— Явиться для чего? Допросить старого лорда?

На миг сквозь аристократическую маску проступил откровенный ужас — будто я предложила выкатить из Храма Боевой Славы старинную каронаду и пальнуть из нее по королевскому дворцу напротив.

— Разумеется, нет, — тон лейтенанта казался холоднее айсбергов. — Подобные полицейские замашки пригодны для работы с чернью, но совершенно недопустимы в высших слоях общества. Мы же направляемся выразить лорду Оуку наше сочувствие в связи с трагической кончиной одного из членов Дома.

— Великий Лес, как все запущено, — прошептала я.

— И учтите! — добавил О#39;Шиннах. — Говорить с милордом буду я. Приказ полковника. Согласие лорда Оука на встречу — редчайшая удача, и я не позволю вам разрушить ее одной необдуманной фразой.

— В таком случае, для чего вообще потребовалось выдирать меня из кровати?

— Чтобы вы слушали! — резко произнес лейтенант и, чуть помолчав, нехотя добавил: — Вы сможете заговорить, если милорд сам обратится к вам… или же вы сочтете это настоятельно необходимым.

Я задумалась. Вряд ли полковник верит в сказки о том, что эльфы чуют ложь. Уловить можно лишь запах пота… расслышать волнение в голосе… или просто увидеть, как собеседник вдруг старательно прячет взгляд. Конечно, мало шансов, что подобные нехитрые фокусы сработают с главой Дома, у которого привычка к лицедейству въелась в кровь не хуже, чем у актеров Королевского театра. Но, как приговаривают в таких случаях гномы: лучше пусть дитя каждый день таскает домой пирит, чем однажды пропустит самородок.

Наш экипаж тем временем добрался до выезда из квартала, обогнул две сцепившиеся постромками ломовые телеги, а затем издал пронзительно вибрирующий гудок, заставивший шарахнуться в стороны всадников и обычные кареты. Возникшая посреди улицы просека позволила машинисту разогнаться почти до двадцати миль. К моей неимоверной радости, ничего похожего на вчерашнюю зубодробительную тряску так и не проявилось — только едва ощутимые толчки, словно экипаж потряхивало на стыках невидимых рельс.

Поскольку мы с красавчиком-лейтенантом, похоже, успели исчерпать все темы для разговора, я развернулась к нему спиной и, опершись локтями о спинку дивана, приступила к одному из своих любимых клавдиумских развлечений — созерцанию. Благо, за стеклом бурлил Адмиралтейский Проспект — самая широкая улица в столице. Именно с легенды о нем началось мое знакомство с Клавдиумом. Давным-давно аранийский король, услышав, что верзандийцы торжественно провезли по улицам своей столицы захваченный у Королевского Флота шлюп, дал клятву проделать то же самое с флагманским линкором Верзандии. В числе прочих, к исполнению клятвы были привлечены и архитекторы, спланировавшие не только новое здание Адмиралтейства, но и площадь перед ним, посреди которой на постаменте должен был быть водружен будущий трофей. А также соответствующих размеров «дорогу» от реки до места «стоянки».

Легенды… Клавдиум наполнен ими до краев, иногда мне кажется, что здесь каждый булыжник мостовой таит под серой скорлупой захватывающую историю. Если бы камни могли говорить… впрочем, тут и без камней хватает любителей потрепать языком за кружечкой пива. А еще — запахи всего мира, спрессованные в узких пакгаузах двух портов: Старого, для водников и стремительно разрастающегося Нового, для воздушных кораблей. И, конечно же, буйства красок и стилей, от строгой практичности гномов, с их немаркими темными цветами, до дикарской пестроты гоблинов… впрочем, некоторые люди им почти не уступали. Такого в Лесу не увидишь и за тысячу лет, здесь — каждый день, с утра до вечера.

Глядя на проспект, я в очередной раз испытала дикое и совершенно иррациональное желание сшить себе настоящее человеческое платье: с высоким воротником, корсетом на шнуровке и бесчисленными юбками до земли, обязательно кружевными. А увенчать творением безумного шляпника — ведь все мастера женских шляпок безумны, вне всякого сомнения. Конструкции из лент и перьев, которые сейчас в изобилии мелькали за моим окном, могло родить лишь очень больное воображение.

— Если повезет, — лейтенант решил все-таки нарушить мрачную тишину салона, — мы доберемся в Таллибардин менее чем за два часа.

— В Талли-куда? — переспросила я. Произнесенное О#39;Шиннахом название смутно ассоциировалось у меня лишь с уважаемым среди наших участковых троллей крепким напитком.

— Так называется поместье, — с видом «стыдно не знать» сообщил О#39;Шиннах. — Родовые земли Дома Бентинк, как вам должно быть известно, находятся на полуострове Келлэсей. И там же, — помолчав, добавил он, — находится знаменитая винокурня, доход с которой позволил одному из первых глав Дома приобрести поместье под столицей.

— Спасибо, теперь понятно, — пробормотала я. Факт действительно забавный — до сих пор я считала, что людские аристократы предпочитают не вспоминать об источниках благосостояния их семейств. Однако упомянутый лейтенантом глава, по всей видимости, не видел ничего зазорного в медленном отравлении окружающих продуктом перегонки зерновых.

— Говорят, с высоты Таллибардин выглядит почти так же, как эльфийские леса, — продолжил О#39;Шиннах. — Жаль, право, что нам в этот раз не представится случая убедиться…

— Да-да, очень жаль, — поддакнула я. — Но и поездка, — я провела рукой по дивану, — в электрической карете для меня тоже весьма интересное… приключение. Удивительно, что вся ваша знать не пересела в подобные машины.

Воображение тут же принялось широкими мазками рисовать передо мной картину чудесного города, чьи девственно-чистые улицы никогда не были знакомы с угольной копотью и лепешками конского навоза.

— Вам лучше поговорить с Тайлером, — отчего-то разом поскучнев, произнес лейтенант. — Наш гном разбирается в технических деталях значительно лучше меня… а готовность рассказывать о них часами порой делает его весьма утомительным собеседником.

— Положим, — парировала я, — некоторые готовы часами слушать рассказы об этих технических деталях без всяких признаков утомления.

— В таком случае, — встав, О#39;Шиннах неторопливо прошелся вдоль салона и остановился перед книжным шкафом, — лично я могу лишь порадоваться, что мы лишены сейчас общества Тайлера, и, следовательно, никто не помешает мне оставшуюся часть пути насладиться… скажем, вот этим сборником сонетов Роджера Меннерса.