нарядом, а драгоценностей на ней было навешено столько, что можно было бы открыть ювелирный магазин. Она подползла к правителю, и он ее представил:

– Моя старшая и главная супруга Тирэт, – она поклонилась мужу и гостям, но все ее жесты были столь высокомерны, что на наших героев пахнуло ледяным холодом. Она с нескрываемым любопытством разглядывала Алекса. Тирэт смотрела ему прямо в глаза и как будто завораживала.

Алекс не отвел от нее своих красивых глаз, а посмотрел на нее изучающим лукавым взглядом. Про себя он подумал: – «Может я смогу у нее выведать нужные нам сведения».

К ним подползли нагини и провели их к местам за столом. Стол был уставлен блюдами с едой, она издавала вкуснейший аромат, и после того как сел за стол Токай Гаре, все подняли кубки, и он произнес тост:

– За наших гостей, пусть ваше пребывание у нас станет для вас незабываемым, – и пристально посмотрел на Катю.

Кате не понравился его взгляд, она поняла, что он смотрит на нее не просто от любопытства, но отогнала от себя эти мысли и принялась пробовать приготовленную еду. Все блюда были очень вкусными, и они с удовольствием поели. Красное вино ударило в голову, и показалось, что все плохое, где-то далеко, а сейчас можно расслабиться и отдохнуть. Послышалась музыка, и зал заполнили танцующие нагини, они кружили среди присутствующих, наполняя воздух благовониями.

Токай Гаре встал из-за стола и пригласил на танец свою супругу. Они закружились в танце и их хвосты переплетались, они были похожи на свернутую пружину, когда «пружина» развернулась, музыка еще звучала, тогда Токай Гаре подполз к Кате и пригласил ее на танец, а его супруга подползла к Алексу и пригласила его потанцевать. Отказывать было бы неучтиво, они вышли из-за стола и попытались вальсировать.

Тирэт ростом была с Алекса, и ему удалось ее вести в танце, а вот Кате пришлось несладко, Токай Гаре возвышался над ней, как гора, и ее глаза упирались ему в его огромный рубиновый кулон.

Никита разговаривал с юной нагиней, дочерью Великого Нага, по имени Зунарили, ее милое личико сияло от такого внимания, и она с радостью рассказывала ему о своей жизни во дворце.

Катя заметила еще за столом, что Никита не обращает на нее никакого внимания, а премиленько болтает с этой особой. Она попыталась привлечь его внимание, делясь мыслями от увиденного, но он только покачал головой и продолжил беседовать с Зунарили.

У Кати на душе кошки заскребли, ей стало больно и обидно, он ее лучший друг, но при виде смазливой мордашки забыл о ее существовании. Даже танцуя с Токай Гаре, она бросала взгляды на Никиту, надеясь, что он заметит и ему это не понравится, но он никак не реагировал.

Алекс, танцуя с Тирэт, был галантным Донжуаном. Он восхищался красотой нагини, ее украшениями, и рассказывал в каком восторге он от дворца, что такую роскошь он никогда не видел. Тирэт сначала не поддавалась на ласковые речи, но какая женщина устоит против льстивых слов красавца. Чем дольше они кружились в танце, тем все больше она увлекалась молодым человеком. Она ему рассказала о жизни во дворце, о своих увлечениях, и поделилась, что соскучилась сидеть во дворце под землей и не общаться с другими существами.

Только Игорь, от души наевшись, сидел, скучая, и думая, что можно было бы поспать. Он кратко отвечал на вопросы, которые ему задавали и молодые и старые наги, но он всем своим видом дал понять, что он устал, и чтоб его оставили в покое.

Музыка отзвучала, Алекс проводил Тирэт до ее стула и поцеловал ей руку, от его прикосновения глаза нагини зажглись жадным блеском. Великий Наг подвел Катю к ее месту и тоже поцеловал ей руку, Тирэт уловила взгляд своего мужа и с ненавистью посмотрела на Катю, зато Никита не обратил никакого внимания и продолжал весело беседовать с нагиней. Катя увидела, как он ей что-то сказал, и они вместе звонко засмеялись.

В эту минуту все встали из-за стола, поклонившись правителю и его супруге, и Токай Гаре поблагодарил всех за присутствие на ужине и разрешил всем удалиться.

– Вас проводят в ваши опочивальни, – обращаясь к гостям, сказал он, и покинул столовую вместе с супругой. Тирэт обернулась и пристально посмотрела на Алекса, он улыбнулся в ответ и поклонился в знак признательности.

– Александр Андреевич, вы сама учтивость! – подходя к Алексу, тихо произнес Игорь, – явно, что-то задумали.

– Надо выведать информацию, где находится эта статуя? – выходя из столовой за молодыми нагинями, шепотом ответил Алекс.

Катя, Игорь и Алекс шли по коридору, впереди их ползли две змеи, Катя оглядывалась по сторонам и не видела Никиту.

– Он пошел, провожать, дочь Нага, – как будто прося прощение, тихо произнес Игорь.

– Да я просто поинтересовалась, а то вдруг потеряется, – скрывая обиду, выпалила Катя, и пошла быстрее за нагинями.

Игорь грустно посмотрел ей вслед, затем перевел взгляд на Алекса, и ничего не сказал. Они шли по коридору, который все время поворачивал, вероятно, это было круглое здание. Стены коридора были покрыты нежно бежевой, светящейся серебряными звездочками, краской, через пять минут нагини остановились, и показали комнаты гостям, у каждого была отдельная спальня.

Катя зашла в свою комнату и увидела спальню принцессы. Большая кровать с балдахином, шелковые простыни, позолоченная мебель, огромные вазы, стоящие на полу с живыми красными розами. На стене, напротив кровати, висела большая картина, на которой красовался, его величество Великий Наг, в окружении трех нагинь – стражей. Окно выходило в оранжерею, которую они проходили.

Катя была в восторге, в такой потрясающей комнате она никогда не ночевала, да и не видела вживую, только по телевизору. Но радость сменила грусть, и ей захотелось плакать, она кинулась на кровать и зарыдала. Ей было больно, при воспоминании о Никите. Она сама не понимала, что с ней происходит, еще несколько дней назад она воспринимала его, как лучшего друга, с которым может поделиться всеми своими мыслями и желаниями, а теперь появилось чувство намного более глубокое, такое, что дыхание перехватывало от его присутствия. Выплакав все слезы, она решила, поискать ванну, ей захотелось принять душ и смыть с себя запах Нага.

Она обвела взглядом еще раз спальню и увидела дверь, она была стилизована под стену, и сразу трудно было разобрать,