да? — беспечно интересуется ничего не понимающий Олег, с любопытством разглядывая Богдана.

— Да, мы пересекались на одном увлекательном мероприятии, — спокойно отзывается парень, пока я, подобно глушеному судаку, пребываю в полнейшей прострации. — Я, кстати, Богдан Ткаченко.

Он протягивает мужу руку, и тот после небольшой паузы ее пожимает.

— Гольдман Олег Константинович, — с легким наплывом пафоса представляется мужчина. — А вы недавно в фонд вступили? По-моему, раньше я вас не видел.

— Да, буквально на днях, — признается парень. — Решил, что пора внести свою лепту в благое дело.

— Похвально, — одобрительно заявляет Олег. — За такой осознанной молодежью будущее, да, Карин?

— Угу, — мычу я, залпом осушая бокал.

Напиться и забыться — вот мой новый план. На трезвую голову я больше ни секунды этого сумасшедшего спектакля не выдержу.

— Олег Константинович! — избавление приходит в виде председателя фонда, тучная фигура которого плывет прямо на нас. — Рад встрече, любезный! Все ли хорошо? Все ли нравится? Ну, замечательно, — короткий взгляд на меня. — Карина Владимировна, мое почтение, — снова переводит глаза на мужа. — Могу я вас украсть на пару слов? Для обсуждения деталей. Да-да, по поводу выставки на Цветном.

Без умолку тараторя, председатель утягивает Олега за собой, а мы с Богданом остаемся наедине. Нет, разумеется, вокруг нас по-прежнему десятки людей, но, как только парень появился в помещении ресторана, они все исчезли. Померкли. Побледнели. Сделались серой массой.

— Ты очень красивая, — рассматривая меня с напряженным вниманием, вдруг говорит Богдан. — Платье, волосы — все шикарно… Но сказать, что в тебе самое офигенное?

— Что? — непонятно, зачем я поддерживаю этот неправильный разговор.

— Глаза, — просто выдает он. — С виду ты такая неприступная, но в глазах огонь горит. И, знаешь, от него не только тепло, но и опасность исходит…

— Так, может, лучше держаться подальше? — с вызовом интересуюсь я, хватаясь за второй бокал шампанского. — Сгоришь еще.

— Ну и пусть, — усмехается парень. — С тобой и сгореть не жалко.

Присутствие Богдана, его слова, взгляды — это все вызывает серьезные перебои в работе жизненно-важных систем моего организма. Сердце, словно цирковой артист под куполом, кульбит за кульбитом выдает, желудок непроизвольно к диафрагме дергается, а мышцы трясутся в неконтролируемом треморе.

Не будь я так напряжена, посмеялась бы над собой вволю. Взрослая женщина пришла на прием с мужем, встретила там любовника и тут же превратилась в паникующую малолетку.

Все-таки удивительно, насколько сильно наше восприятие себя зависит от внешних факторов. Раньше такое чувство, как самоирония, обходило меня стороной. Собственные поступки всегда казались мне в высшей степени логичными, а поведение максимально правильным. Но после встречи с Богданом все изменилось.

Теперь я уже не королева, свысока смотрящая на мир. Я упала с пьедестала и превратилась в обыкновенную грешницу. Грешницу, которой стыдно, неудобно, но в то же время хорошо. Так хорошо, что губы сами растягиваются в глупой и, на первый взгляд, беспричинной улыбке.

А ведь все потому, что так, как Богдан, на меня давно никто не смотрел. С восторгом и плохо скрываемым вожделением. Не таким, которого обычно хватает на пару минут невнятных фрикций, а таким, что заставляет кровь в венах по-настоящему кипеть. Всю ночь кипеть, понимаете?

Вот черт, опять эти похабные мысли. А еще говорят, что у мужчин все думы между ног. Я в этом смысле похлеще любого мужика буду — стоит Богдану появиться в поле моего зрения, начинаю воображать бог знает что.

— Зачем ты сюда пришел? — из всех сил призывая себя к адекватности, интересуюсь я.

— Из-за тебя, конечно, — парень даже не пытается выдумать какой-нибудь благовидный предлог. — Страшно хотелось с тобой увидеться.

Вот так просто и откровенно. Надо признать, что, в отличие от меня, Богдан потрясающе прямолинеен и раскован. Интересно, с возрастом у него это пройдет? Надеюсь, что нет. Люди, умеющие открыто признаваться в своих желаниях, достойны уважения.

— Ну что, увиделись? Теперь можешь идти домой, — продолжаю играть свою роль непробиваемой стервы.

Ну а что мне еще остается? У меня тут муж, куча знакомых вокруг… Я не могу просто взять и позволить чувствам взять верх над разумом. Не место здесь для этого. И не время.

— Поздно притворяться, Карин, — понизив голос до интимного шепота, произносит Богдан. — Я же вижу тебя насквозь.

— Ты так думаешь? — иронично вскидываю брови.

— Ну да, это легко, когда однажды уже побывал внутри, — в его глазах загорается шальной огонек.

Мне кажется, или он намекает на секс? Или это я всего слова Богдана воспринимаю в интимном окрасе? Черт бы побрал этого юнца с его двусмысленными фразочками!

— Ладно, приятно было пообщаться. Я пойду — усилием воли выдергиваю себя из неподобающих мыслей. — Хорошего вечера.

— Думаю, вечер и впрямь будет хорошим, — нараспев отвечает Богдан, хитро улыбаясь.

Боже, ну что он еще задумал?

Глава 18

Карина

— Кариночка, дорогая! — мне навстречу идет Инесса Климентьева, моя приятельница и по совместительству бывшая жена министра по сельскому хозяйству, которая после развода умудрилась оттяпать у него половину состояния.

— Здравствуй, рада тебя видеть, — искренне улыбаюсь я, разглядывая не по годам благоухающую женщину.

Инессе чуть за сорок, но больше тридцати пяти ей не дашь. То ли дело в ее игривой манере общения, то ли во впечатляюще стройной фигуре, то ли в глазах, блеск которых виден даже на расстоянии.

— Взаимно, милая, взаимно, — женщина аккуратно прикладывается своей щекой к моей, выпуская в воздух короткий чмок. — Выглядишь сногсшибательно. Если это результат работы косметолога, то срочно требую его номер!

— Тем, кто испил эликсира молодости, косметологи не нужны, — в тон ей шучу я.

— Ой, чертовка! Умеешь говорить красиво! — Инесса приобнимает меня за талию и разворачивает на девяносто градусов. — Кстати, я тебе рассказывала про своего нового любовника? Вон, там стоит, блондин в красном галстуке. Видишь? Алексей Дубровин. Начинающий писатель, кстати. Очень талантливый мальчик.

— Правда? — с сомнением тяну я, разглядывая парня, которому от силы лет двадцать пять. — И о чем пишет?

— Фантастику, кажется, — откровенно любуясь своим знакомым, отзывается она. — Может, почитаешь на досуге? Дашь отклик. Ну, типа над чем поработать, что улучшить, а?

— Я, к сожалению, фантастикой не увлекаюсь, но могу посоветовать редакторов, которые оценят жизнеспособность его рукописей, — тактично отказываюсь я.

Читать бредятину вчерашнего подростка меня как-то совсем не тянет. С вероятностью в восемьдесят процентов он пишет графоманские рассказы в стиле «на Землю напали инопланетные завоеватели, и наша миссия — спасти родную планету». На определенном этапе взросления почти все мои однокурсники с журфака грешили подобным.

— Договорились, — кивает Инесса. — Ты не против, если я вас познакомлю? Он