волос. Глаза забегали, взгляд стал беспокойным. Она вгляделась в его лицо, давая понять, что ожидает ответа.

— Я не вижу цвета… такими, как ты.

— Не понимаю…

Он поглаживал пальцами ее волосы, чуть касаясь кожи, отчего тепло руки медленно разлилось по телу. Возможно ли, чтобы столь незначительный жест вызвал такую острую реакцию?

— Для меня они одинаковые, потому что я не различаю оттенки, не вижу цвета, как ты. Я не отличаю желтый от красного или зеленого. Братья еще в детстве смеялись надо мной из-за этого.

Она никогда не слышала о таком недуге.

— И ты не обратился к лекарю?

Глаза сверкнули, будто его забавляло такое предложение.

— Нет. И сразу скажу: мной не завладел дьявол.

Марджери вздрогнула, вспомнив, что его глаза напомнили ей об Аиде.

— Я так не думала.

— И это не милость и не кара божья.

Она невольно улыбнулась его открытости.

— Я ни о чем таком не думала, — повторила Марджери.

— Ладно.

Он смотрел обеспокоенно, с недоверием. Считал эту черту слабостью или серьезным недостатком? Люди обижали его, твердили, что он проклят? Она с радостью им отомстила бы.

— Не веришь? Почему? — На самом деле ей было интересно другое. Подхватив юбку, она приподняла ее. — А сейчас ты что видишь?

— Я не различаю некоторые цвета, — повторил Эврар. — Не знаю почему. Я могу определить разницу на ощупь или по запаху, только так. Как делала ты или братья, у меня не получается.

— Значит, ты не понял, что я имела в виду, когда спросила, почему ты нарвал таких фруктов.

Он помедлил, но кивнул.

— Почему же ты…

Он отвернулся и с шумом сглотнул.

Интонации не выдали его чувств, но она все поняла по мимике и выражению лица. Он страдал от того, что не похож на остальных людей. Марджери потянулась и коснулась его руки. Он непременно почувствует, что она хочет выразить. И она ему небезразлична. Любопытно узнать, каково это, когда тебя раздевает и ласкает мужчина, который хочет тебя и которого хочешь ты? Но эта тропа неминуемо приведет их обоих к гибели.

Иэна нет в крепости, но он вернется. Тогда между ними с Эвраром все должно будет закончиться, а ей очень этого не хотелось бы. Ей нравилось, что рядом именно этот мужчина, для которого скрыты некоторые краски природы, который не понимает, какое желтое солнце над их головой, как прекрасен первоцвет, еще припорошенный снегом. Она может показать ему многое другое, тоже пока неизвестное.

— Я знаю, что делать, — произнесла Марджери.

Она радостно улыбалась и тянула его за руку. Эврар подхватил две корзины и последовал за крошечной женщиной, увлекавшей его вглубь сада.

Даже мысли, что может быть между ними, греховны. Будь они женаты, все равно не должны вести себя так на земле Уорстоуна. И все же Эврар не стал противиться.

Должно быть, мысли отразились на лице, потому что Марджери внимательно посмотрела на него, нахмурилась и отпустила руку. Она шла впереди, то и дело оборачиваясь, как человек, привыкший жить в постоянном ожидании нападения, и у него возникло острое желание прижать ее к себе и никогда не отпускать. Но уже за то малое, что они сейчас делали, им грозило серьезное наказание.

Эврар не сдержался и взял Марджери за руку. Так они вернулись в замок и прошли на кухню.

Он помнил каждое проведенное вместе мгновение.

Тогда на душе было легко, вокруг будто становилось светлее.

Так было и сейчас.

Марджери иногда останавливалась, подхватывала какую-то вещь и клала в корзину. Иногда просила служанку что-то принести. Получив желаемое, она махала ему рукой:

— Поторопись. Скорее, скорее. Иди за мной.

Она побежала и вскоре скрылась за углом. Эврар огляделся и нахмурился. Здесь слишком много людей, каждому из них любопытно узнать, что делает любовница лорда и почему вместе с его охранником.

Все прошедшие годы он держался обособленно, заботился лишь о службе, был обеспокоен одним — стремлением оградить от опасности родных. Теперь же о себе он совсем не думал. В конце пути его не ждет ничего хорошего, но это казалось далеким. Взгляд Марджери, ее улыбка побуждали следовать за ней и ни о чем не думать. Например, о том, что скоро все закончится, со дня на день в замок вернется Иэн.

— Где же ты?! — воскликнула Марджери, когда он открыл дверь, смежную с ее комнатой. — Я же просила поспешить.

— Марджери, подожди… — Он закрыл за собой дверь, опустил щеколду. Звуки были резкими и отдавались во всем теле. — Мы не можем находиться здесь вдвоем за закрытой дверью.

— Мы ее откроем, но чуть позже. — Она потянула его за руку. — Быстрее. Он растает, и ты ничего не поймешь.

Эврар был в растерянности. Раньше он всегда оставался в коридоре и не закрывал дверь. Теперь же они вдвоем в запертой комнате, женщина сидит перед ним на кровати и торопит его.

— Я приведу Жанну.

— Нет. Ни Жанну, ни кого другого. Это только для тебя.

— Что ты задумала?

— Увидишь.

Ох, все это плохо кончится.

— Пойми, я не должен оставаться с тобой в одной комнате.

— Хочешь, чтобы кто-то еще увидел то, что я тебе покажу? — Она провела рукой по поверхности кровати.

Он окинул ее взглядом и с трудом сглотнул.

— Марджери…

— Я хочу показать, что лежит в корзине, и не смогу это сделать, если ты не сядешь рядом. Ты сам все затягиваешь.

Она подняла на него огромные глаза, взгляд стал серьезным. Непонятно, что такого особенного в их цвете, но взгляд убедительный.

Эврар сел на край кровати, и Марджери поставила между ними корзину, ставшую будто оборонительным сооружением на поле битвы. Затем взяла его руку и положила между ними ладонью вверх.

— Начнем с голубого, потому что скоро его уже не увидеть. — Она опустила руку в корзину. — Закрой глаза.

Он был с ней наедине в покоях лорда Уорстоуна, а она еще требует, чтобы он сидел с закрытыми глазами! Она провела по его глазам — показалось, будто бабочка махнула крылышком. Эврар зажмурился, но вскоре ощутил вместо приятного прикосновения толчок. Марджери ткнула пальцем в его глаз.

Он хмыкнул, но ничего не сказал.

Марджери звонко рассмеялась.

— Извини, но, пожалуйста, не открывай глаза.

Пожалуй, так и стоит поступить, непослушание опасно.

Эврар сидел и ждал, держа руку на кровати, а глаза закрытыми. Неожиданно он почувствовал себя невероятно уязвимым, такого не случалось с ним давно, а может, никогда. Марджери, наверное, разглядывает его, а он позволяет. Интересно, что она думает об увиденном?

Кончиком пальца она провела линию по всей