3. Герой. Тип менее распространенный, встречающийся чаще в старших классах, где уже с него надо снять чувствующиеся, хотя сознательно и не поставленные здесь – в его обозначении – кавычки. Там дети знают все ужасы войны и жертвенно, и идейно все же идут на них. Их захватывает, воодушевляет пафос нравственной красоты, жертвы и подвига. У младших жажда приключений, необыкновенных событий, «куперовских» картин.

Вот одно из таких героических сочинений.

«Когда я лег спать, вдруг открылась дверь, и вошел казак: “Ваше благородие, большевики сейчас займут Майкоп”. Подводы готовы, мы сели на подводы и уехали. К нам присоединилось войско “Волков” [45] и Терская дивизия [46], мы шли в бою каждую минуту. Дорога была гадкая. Меня Сидор брал на коня, и я ехал на коне. Он вез меня по траве, потому что по дороге было невозможно. Мы приехали в деревню, вдруг откуда ни возьмись большевики пустили снаряд прямо в дом, стол перевернулся, а самовар сам отворился, и вода полилась. “Волки” не испугались и пустились в драку. Снаряды летали, пули свистали. Один снаряд попал в большевистскую пушку, пушка разлетелась на части. А мы уехали. После этой свалки мы приехали на пароход “Дон”, после на Херсон и на Австрию, там я познакомился с Мишей, и там был турок с длинной трубкой. Сербия. Я познакомился с солдатом, он мне подарил большой пароход на веревке. Я был голоден, он дал мне хлеба и колбасы» [47].

Поездка мальчика, которую он здесь описывает, по-видимому, отнюдь не была внешне удобной и покойной («дорога была гадкая», «по дороге было невозможно», «приехали в деревню, вдруг… большевики», «снаряд», «в бою каждую минуту», «я был голоден» и т. д.), и, однако, ни одной строки с жалобой, ни одной минорной нотки. Даже обратно, мальчику как раз все это и нравится. Риск, опасность, необычайность, значительность событий увлекает его, дает ему удовлетворение. Но эти элементы, осложненные у старших нравственным началом патриотизма, суть извечные элементы героизма, – что и дает основание называть мальчика героем.

Само приводимое сочинение замечательно совершенно исключительной, наполняющей его действенностью и необыкновенным, взятым с самого начала и выдержанным до конца темпом. Можно сказать, что язык мальчика находится в совершенно исключительном соответствии с содержанием рассказа, он столь же героичен, как и сам рассказ. По-видимому, автор его, как видно уже из сочинения, – мальчик яркий. В школе, где он учится, не были зачеркнуты инициалы учащихся, ими проставленные. И вот, читая одно сочинение его класса, я в конце его, после описания скитания и переезда в N, нашел фразу «тут я познакомился с X. У.». «Наверное, – подумалось мне, – он чем-нибудь поразил внимание товарища, если заслужил специальной отметки, уж не одноклассник ли?» И действительно, дойдя до совпадающих инициалов, я вполне понял его товарища. Можно себе представить его как руководителя и «зачинщика» детских игр.

4. Ребенок с притупленной чувствительностью. Приходится с большой осторожностью так его называть, и особенно автора данного сочинения. Старшие сами говорят: «я отупел», «мне было все безразлично», «виденное на меня уже не действовало» и т. д. Прежде, однако, упомяну о сочинении одной девочки из богатой и культурной семьи. Описывая страшные расстрелы, происходившие около дачи ее родителей, она говорит, что в конце концов к этому привыкла, и затем следует длинный и возмущенный рассказ о голоде, явно произведшем на нее большее впечатление, чем кровь.

Сочинение, о котором мы говорили выше (в выдержках), таково:

«Я не помню, в котором году я выехал из Севастополя, но помню, что я ехал на пароходе под названием “Полония”. Мне жилось там плохо, потому что недоставало воды, плохо кормили. Потом нас пересадили на другой пароход, “Трувор”, там жилось хорошо, потому что я познакомился с капитанской столовой. Потом нас высадили в Анхиало, и мой папа заболел тифом, его отвезли в Бургас. Потом нас привезли в монастырь, там жилось хорошо – нам выдали белье, посуду, шоколад в плитках».

Здесь, в противоположность постоянным нежным откликам детей на несчастья своих родителей, мы имеем совершенно одинаковые отметки о голоде и о болезни отца, что и свидетельствует о моральной притупленности.

5. Ребенок, на психике которого виденное глубоко отразилось, затронув его как-то внутренне и не скользнув по поверхности.

1-й вариант [48]

«Что было в России во время революции (февральской), я ничего не помню, я помню только, что я был очень болен. Мы собирались ехать на дачу в город N. Мы ехали туда две недели. В дороге я поправился, и когда мы приехали, я был совсем здоров. Меня все новое очень интересовало… я увидел очень много красивых цветов, которых я никогда еще не видал, и вообще я никогда не был в такой обстановке. Самое на меня сильное впечатление произвела развалившаяся баня (в саду), около нее росли большие кусты терновника… в… середине сада был пруд, на нем росли водяные лилии, а вечером там всегда квакали лягушки… Сосны и ели… земляника… грибы… играл с детьми нашего соседа, папа нам поставил палатку, играли, что это наша крепость, а деревья наши враги… приносили наши детские скамейки и детский столик. Мама нам давала блюдечки, и мы ели варенье. Вечером мы на поляне играли в горелки. Так я провел лето».

Затем мальчик на зиму переехал в город.

«Уже была полная большевистская власть. На улицах все деревья были срублены, и многие дома были разрушены. По улицам ходили солдаты без погон и с ружьями. Часто я видел в окно, как эти солдаты вели куда-то мужчин, женщин и детей. Все это было в N, я помню очень смутно; помню, как на моих глазах два каких-то жида-комиссара и солдаты зарезали женщину и двоих детей и как у одного из жидов были окровавлены все руки кровью невинных младенцев. На меня этот случай произвел очень сильное и потрясающее впечатление, я в этот же день очень сильно заболел, и мне в бреду все время мерещился страшный жид-комиссар с окровавленными руками и двое детей.

Потом при наступлении большевиков мы бежали, и сколько страшных картин, которые не мог никто бы описать, пришлось мне увидеть, – все было в крови, и ручьи крови текли по всему пути железной дороги и ярко выделялись на белом снегу. Всюду по пути большевики резали убегающих.