— То есть, если ты найдёшь факты, которые позволят Фёдорову уйти от ответственности (если он виновен), позволишь ему это сделать?

— Ещё как, и сделаю для этого всё возможное. Пускай у нас будет имитация справедливости, а не откровенный произвол.

— Хорошо. А если Фёдоров всё-таки не виноват, то, что тогда?

— Меня это тоже мало волнует. Моя работа — помочь ему. Поиск настоящего убийцы в мои обязанности не входит. Для этого у государства есть целая машина, вот пусть она и работает.

— А если тебе будет известен убийца?

— Моя осведомлённость ему вреда не принесёт. И твоя также не должна.

— Вячеслав, мы подошли к черте, когда я перестал тебя понимать.

— Ладно, давай потом продолжим этот разговор, хотя я свою позицию обозначил чётко.

— Итак, у нас две версии. — сказал Самсонов. — К какой больше склоняешься?

— Пока ни к какой. Но я решил переговорить с Селемякиной, мне интересно, как она давала показания следователю. Кроме того, у меня запланирована встреча с экспертом, который проводил экспертизу. Есть у меня к нему парочка вопросов. Петрович, найди мне Костина, он очень нужен, не зря же его не поволокли в суд. Значит, он что-то знает и может рассказать это что-то.

— Понял я тебя, понял. Его уже ищут.

— Тогда до встречи. Всего доброго.

Следующий день я посвятил сбору информации об эксперте, давшем заключение о принадлежности всех представленных ему образцов пальцев рук моему клиенту. Гофман Сергей Иосифович оказался человеком с богатой историей. Родился он в 1980 году, в Санкт-Петербурге. В 1997 году поступил на юридический факультет, как и я в своё время, в Санкт-петербургский государственный университет, но не окончил его. Был отчислен за неуспеваемость в 2000 году, после чего призван в армию. В период военной службы, имел «счастье» попасть в Чечню, где в то время шла война. Один из противников порадовал Гофмана снайперской пулей в грудь. Сквозное ранение лёгкого, четыре месяца госпиталя. После этого, он был награждён орденом «Мужества» и комиссован. В 2002 году Сергей Иосифович, как герой войны, ветеран боевых действий, восстановился в университете. Хоть и с большим трудом, но он окончил его. Война оставила на нём свой тяжёлый след: отсутствие желания учится, злоупотребление алкоголем, проблемы с общением. Всё это привело к тому, что в прокуратуре, куда он устроился после университета, проработал недолго, уволился по собственному желанию. В течение двух лет после этого практически ничем не занимался, жил благодаря помощи родителей. В 2008 году неожиданно взял себя в руки, прошёл обучение на эксперта-криминалиста, после чего сразу же устроился на работу в экспертно-криминалистический центр нашего региона. С этого момента работу не менял, как и должность. Единственное, примерно раз в два года увеличивал количество допусков для проведения различных экспертиз, для чего не стеснялся учиться. Женат, двое детей. Со слов коллег, Гофман был крутой профессионал, сильный эксперт.

Как разговаривать с таким человеком, я, честно говоря, не представлял. Но побеседовать с ним стоило, поэтому вечером я созвонился с Сергеем Иосифовичем и договорился с ним встрече на следующий день. Особой радости от моего звонка он не выказал, но отсылать меня по всем известным адресам не стал. Это вселяло надежду.

На следующий день в 10 часов я ждал его в небольшом кафе на Набережной, где мы и договорились встретиться. Когда Гофман подошёл к кафе, я сразу же узнал его, так как видел несколько его фотографий. Он также целеустремлённо, без каких-либо сомнений направился к столику, за которым я сидел.

— Доброе утро, — сказал я, — привстав из — за столика.

— Доброе. — ответил он и мы обменялись рукопожатиями, после чего он уселся напротив меня.

— Сергей Иосифович, благодарю, что согласились со мной встретиться и побеседовать. Заказать вам что-либо?

— Кофе, достаточно чашки кофе, чёрный. А по поводу своего согласия скажу, что у вас хорошие рекомендации и хорошая репутация.

— Благодарю. — ответил я и сделал заказ.

— Сергей Иосифович, не буду скрывать, я занимаюсь сейчас уголовным делом, в котором имеется и ваша экспертиза.

— Не вижу в этом ничего удивительного.

— Чтобы быть абсолютно честным с вами, я хотел бы сказать, что у меня возникли вопросы по сделанным вами выводам. Я хотел бы задать их вам, но понимаю, что отвечать вы не обязаны. И вам это тоже прекрасно известно. — я испытывающее посмотрел на него.

— Вячеслав Иванович, — спокойно ответил Гофман, — свои права я знаю. Что за экспертиза вас интересует?

— Дактилоскопическая экспертиза, которую вы проводили по убийству Костомарова.

— Честно говоря, не помню, чтобы я ей занимался, нагрузка большая, всех дел не упомнишь.

— Прекрасно вас понимаю, я прихватил копию заключения, может посмотрите? — я протянул Гофману фотокопии.

— Почему бы и не посмотреть. — ответил он, взяв документы, после чего сразу же углубился в чтение, периодически делая небольшие глотки кофе, который к этому времени уже принесли. Я в это время спокойно курил. Минут через десять, Гофман отложил документы и обратился ко мне:

— Что ж, теперь мы можем разговаривать более предметно, — он усмехнулся, — теперь я даже представляю о чём идёт речь. Задавайте свои вопросы.

— Вопросов у меня немного. Скажите, сколько образцов поступило вам на исследование?

— Странный вопрос, их количество прямо указано в экспертизе — 6.

— Читать я умею. Как же вы тогда объясните, что на исследование вам поступило 87 образцов пальцев и кистей рук, которые были изъяты в ходе осмотра места происшествия?

— 87?

— Да. Посмотрите сами, — ответил я ему, — на 2 странице.

— Действительно, — ответил эксперт, вновь обратившись к своему же заключению. — Странно, вероятно, это техническая ошибка.

— Согласен, — не стал я спорить, — всё может быть, человек несовершенен. В таком случае, как вы можете прокомментировать тот факт, что в сопроводительном письме, направленном в ваш адрес, в качестве приложений также указано 87 образцов? — я протянул ему фотокопию сопроводительного письма, подписанного следователем.

— Возможно, отправитель также ошибся или в ходе транспортировки часть образцов была утрачена, потеряна. — Гофман прямо-таки фонтанировал идеями.

— Снова соглашусь. В таком случае, как вы объясните то обстоятельство, что вы сами, направляя своё заключение следователю, в своём сопроводительном письме указываете в качестве приложений те же злосчастные 87 образцов? — я передал ему фотокопию его же письма, которым он сообщал об исполнении постановления следователя и возвращении всех образцов. — Опять ошибка? Техническая? Или иного рода? Не слишком ли их много?

На мои вопросы Сергей Иосифович не ответил, просто сидел и смотрел на меня жёстким и неприятным взглядом. Я же продолжил: