тебе не по душе? Хочешь великих испытаний и листочек дуба вместо туалетной бумаги? Хочешь почувствовать себя сильным и независимым? Так-так, – и пелин медленно достал уже знакомый свисток – Эрат.

– Ребята, подождите меня здесь. Мне надо доставить этого господина в измерение его мечты, – хитро улыбнулся он. – Пока отойдите в сторонку.

Мальчишки отошли подальше от связанного мужчины. А пелин, наоборот, поудобнее уселся на нем. И трижды дунул в свисток. Гунтас и пленник растворились.

– Куда он его понёс? – спросил Валерка.

– Гунтас же говорил, в измерение «Арго».

– Хорошо, что не к паукам-слоноедам. Давайте, пока его нет, покушаем? – предложил Колька. – Всё равно здесь делать нечего. Кругом одни трубы и пульты с кнопками. Нет чтобы этого мужика ловить в зале с игровыми автоматами или на стадионе!

– Отличная идея! – ребята, рассевшись на каких-то ящиках, достали мегачипсы и с аппетитом стали жевать.

– Добрый вечер и приятного аппетита, – раздался вкрадчивый голос из темноты.

Мальчишки подпрыгнули от неожиданности чуть не подавившись.

Серёжка первым пришёл в себя, схватил фонарик недавнего пленника и стал бешено водить лучом света по стенам, полу и потолку.

– Прошу вас, не надо яркого света, – прикрывая глаза ладонью, к ним навстречу вышел высокий худощавый старик. Одет он был в тёмно-синие штаны и такую же куртку, на груди которой красовалась большая буква «М».

– Кто вы? Что вам здесь надо? Тоже пришли взорвать телепортатор? – обступили старика мальчики.

– Ну что вы! Ни в коем случае! Меня зову Олег Николаевич, – представился старик. – Я живу здесь внизу.

– Где? В подвале телепортатора?

– Нет, значительно ниже. В шахтах довоенного метро. А что вы все жуете?

– Это наш обед, – сказал Колька. – Хотите? – и протянул старику мегачипс.

Олег Николаевич не спеша развернул упаковку, достал серый квадратик, посмотрел на него при свете фонарика, понюхал и только после этого положил в рот.

– Не бойтесь, не отравим, – приняв его медлительность за нерешительность, подбодрил Колька.

– Кто вы, Олег Николаевич, и что делаете здесь один ночью? – повторил свой вопрос Серёжка.

– Меня невозможно отравить, – парировал старик. – Какой забавный бубльгум, – восхитился он, не переставая жевать.

Потом, очевидно, насытившись, проглотил мегачипс и, внимательно оглядев ребят, начал свой рассказ:

– Как я уже сказал, меня зовут Олег Николаевич. Я – мутант, то есть человек, переживший великую планетарную войну.

– Вот что значит буква «М» на Вашей куртке? – испуганно спросил Валерка.

– Нет, – улыбнулся старик, – буква «М» означает «метрополитен». До войны я работал в этой организации электриком. Когда началась бомбёжка, наша бригада из 10 человек занималась очередным осмотром оборудования глубоко под землёй.

Примерно через час после начала смены дежурный по рации передал нам, что наверху что-то случилось, но оснований для паники нет, поэтому нам велели продолжать работу.

И мы продолжали. А когда через шесть часов окончилась смена, попытались выбраться наружу, но не смогли этого сделать. Затворы всех станций уже были заперты.

Вентиляционные шахты, ведущие на поверхность, были завалены землей и асфальтом или затоплены. На станциях мы встретили своих коллег, также дежуривших в тот день под землей. Из их обрывочных рассказов смогли кое-как сложить картину произошедшего на поверхности.

Запуски ядерных ракет были такими стремительными, а взрывы настолько разрушительными, что большинство людей просто не успели спуститься в бомбоубежища, расположенные в метро. С лица земли за секунды сметались целые города и страны. Хуже всего пришлось скученной и тесной Европе и Японии. Их просто стёрло в пыль. Россия до Урала была также почти полностью уничтожена. Часть Северной Америки сожжена и затоплена. Южной повезло чуть больше. Везде царили паника и хаос.

И только здесь, под землей, все было тихо. Еды у нас хватало, воздуха тоже, места хоть отбавляй. Выйти мы все равно не могли, поэтому решили просто ждать. В общей сложности мы прожили в метро, не выходя на поверхность, более 4 лет.

– А как же радиация? – не верил своим ушам Колька.

– В этом и состоит величайшее чудо. Радиация, погубившая миллиарды людей по всему миру, лично для нас стала подарком судьбы. Дело в том, что какая-то её часть вместе с воздухом все равно просачивалась в наше подземелье через систему вентиляции подземных туннелей. Но попадала постепенно, в крайне малых дозах. Не знаю, каким образом, но мы не заболели, а мутировали.

– Подождите, – тут только до Кольки дошло. – Если Вы пережили ядерную войну, а до войны были взрослым человеком, то сейчас Вам должно быть не меньше 200 лет?

– 232, если быть точными. До начала войны мне было 42 года.

– Но это невозможно! – воскликнул Серёжка. – Так долго люди не живут!

– Люди не живут, а мы – мутанты – вполне. Еще никто из моих коллег не умер, хотя некоторые из них старше меня. Главное, что мы поняли, – нам сильно вредит прямой солнечный свет: от него кожа сильно зудит и начинает быстро стареть. И еще надо поменьше кушать, потому что с пищеварительной системой у нас не очень. Наверное, сказались годы в заточении, когда приходилось питаться одними быстрорастворимыми кашами и макаронами. А в остальном мы такие же, как и другие люди. Любим полежать на диване, посмотреть телевизор, поиграть в футбол, половить рыбу.

– И много вас таких?

– Чуть больше трехста человек в нашем городе. Сколько мутантов в других городах, где до войны было метро, сказать трудно. Мы занимаем практически все станции бывшего метрополитена. Оборудовали их под себя. Очень удобно – заказываешь наверху в уличных автоматах всё, что хочешь, и потом приносишь под землю.

– А что, люди про вас ничего не знают?

– Обычные жители не догадываются. Про нас знают только военные и правительство. Сначала они хотели истребить всех мутантов, но потом поняли, что мы не опасны. Теперь у нас с ними даже заключен официальный контракт – мы истребляем под землей огромных крыс и насекомых. Они, твари, тоже мутировали после войны до неприличных размеров.

Находим их и убиваем, чтобы те не выползали на поверхность и не пугали жителей города. А за это люди разрешили пользоваться нам благами цивилизации. Единственное ограничение – поменьше показываться на поверхности. Но мы и рады, нам там все равно делать нечего, особенно днём.

– А как же ваши дети? Без школы, врачей, развлечений?

– У нас крайне редко рождаются дети – тоже, видимо, последствия радиации. Врачи нам не нужны, мы никогда ничем не болеем. Школа сама к нам приходит по живым каналам телевидения.

А насчет развлечений… тут вы совсем неправы. Только три дня тому назад мы отмечали открытие нового аквапарка в городской канализации. А