И в каком-то безумном и неуправляемом порыве начала целоватьего шею.

- Жан, господи, любимый, родной, я знаю, что если бог даст имы останемся живы, то ты меня бросишь. Я знаю точно, что ты меня бросишь. Тогдая умру. Мне больше не для чего будет жить. Какая разница, когда умирать? Илисейчас от рук этих бандитов, или потом, без тебя.

На мгновение я забыла, где нахожусь. Мне хотелось, чтобы егопальцы коснулись моего тела, а губы с жадностью впились в мои. Но Жанбыстренько вернул меня к реальности.

- Тома, ты спятила.

- Я тоже так думаю, и уже давно.

- Мне сейчас не до нежностей. Все, что мне сейчас хочется,так это выбраться отсюда как можно скорее.

Тут же уловив мысль Жана, я посмотрела на окно с массивнойрешеткой и перевела взгляд на закрытую дверь.

- Ты предлагаешь сбежать?

- Мне кажется, что стоит попробовать. По крайней мере, мыничего не теряем.

Жан встал, размял затекшие ноги и подошел к окну, чтобыпосмотреть на массивную решетку, находящуюся с внешней стороны окна, усмехнулсяи покачал головой:

- Да уж, решетка что надо. Даже если бы у нас и былинструмент, я бы не смог распилить. Да и входная дверь закрыта с обратнойстороны. Получается, что шансов у нас нет никаких.

- Как это нет?! - не согласилась я с Жаном. - А если я илиты захотим в туалет? Я сейчас постучу в дверь, и меня выведут в туалет. Заодноразведаю обстановку. Важно понять, где мы находимся и кто в доме.

- Тебя проведут по коридору, и ты ничего не увидишь. Я ужеходил.

- И что?

- Я же тебе говорю, что ничего особенного я не увидел.

- Может быть, я увижу.

- Ты хочешь сказать, что ты более зрячая, чем я?

- Я хочу сказать, что я действительно хочу в туалет.

Я подошла к двери и принялась громко по ней стучать. Черезнесколько минут за дверью послышались шаги, и до меня донесся хриплый мужскойголос:

- Что надо?

- Я в туалет хочу.

Дверь открылась, и я увидела перед собой крайне нетрезвогомужчину, который шатался, держа в руке пистолет.

- Время первый час ночи. У вас что, часов нет?! - Голоспьяного типа был раздраженным и не предвещал ничего хорошего.

- Я понимаю, что уже поздно, - сказала я с наиграннойвежливостью. - Но вы тоже нас поймите. Мы не виноваты, что попали в такиеусловия.

- Ложитесь спать! - мужчина указал пистолетом на старенькуюкровать, стоящую у стены с выцветшими, обшарпанными обоями.

- Мы сейчас ляжем. Но перед сном я хотела бы умыться,почистить зубы и сходить в туалет.

- У тебя есть зубная щетка?

- Нет, - покачала я головой.

- Это твои проблемы. Тебе было велено собрать всенеобходимое.

- Ну а в туалет-то хоть можно сходить?

- Можно, но учтите оба, я до утра больше дверь не открою. Ятоже живой человек и спать хочу. У меня день был слишком тяжелым. Ведро вампоставлю, и ходите в него как хотите. Я тут швейцаром не нанимался.

- Ну а сейчас-то можно сходить?

- Пошли.

- Спасибо.

Мужчина что было сил хлопнул дверью и повернул в ней ключ.

Он был настолько пьян, что с трудом стоял на ногах и сильношатался. Вытолкнув меня вперед, он что-то забормотал себе под нос и ткнул в моюспину дуло своего пистолета. Я пошла по длинному тусклому коридору, зыркая посторонам и пытаясь хоть что-нибудь увидеть или услышать.

- Ты че головой вертишь, как будто она у тебя на шарнирах? -выругался мужчина и прибавил кое-что из ненормативной лексики.

Не став злить пьяного противника еще больше, я зашла втуалет и, убедившись, что в нем нет даже маленького окна, чуть было не заоралаот безысходности и от того, что пропала последняя надежда выбраться из этогозлосчастного дома.

- Эй, ты там спать, что ли, собралась? - Мужчине былотрудновато стоять на ногах, и он хотел от меня отделаться как можно быстрее.

Подойдя к умывальнику, я набрала полные ладони воды и умылалицо. Затем посмотрела на свое отражение в старенькое зеркало и подумала о том,что единственное, на что мне сейчас остается надеяться, так это на какую-нибудьслучайность. Что-то должно произойти такое, что нарушит планы Влада и егодружков. Может, мне завтра стоит сказать Владу о том, что я знаю, где находитсятайник, и, чтобы я смогла им его показать, меня должны привезти обратно вквартиру. Нужно это сделать в такое время, когда у дома будет гулять побольшелюдей, и по пути от машины к дому я закричу, а быть может, и смогу убежать. АЖан? Господи, как же Жан? Я ведь даже не знаю адреса, по которому его нужноискать. Очень трудно ориентироваться, когда тебе на глаза надевают чернуюповязку.

Я открыла кран посильнее и сунула под холодную струю голову.Затем тут же ее подняла и опять посмотрела в зеркало. Увидев разбитую губу, яеще раз промыла ее водой и поразилась тому, что я совершенно не чувствуюникакой боли. Я тут же подумала о Жане. О его некогда красивом лице, котороетеперь напоминало какое-то месиво. Если человеку в таком состоянии говорят олюбви, он, наверное, ненавидит того, кто ему это говорит. «Бабушка, любимаябабушка, защити меня и помоги мне выбраться отсюда. Помоги мне и моему любимому.Я знаю, что ты все видишь и не бросишь нас в беде. Накажи наших обидчиков заунижения и боль, которые они нам причинили». Я не знала, что случится со мнойзавтра, послезавтра, через неделю, да и проживу ли я вообще эту неделю. Я моглатолько предполагать, что теперь будет со мной, с Жаном и с нашей дальнейшейжизнью...

- Эй, ты спишь, что ли?! Я сейчас дверь вышибу! - послышалсяразъяренный голос за дверью. - Считаю до трех. Раз... Два...

- Подождите. Все в порядке.

Открыв дверь, я окинула мужчину усталым взглядом и елеслышно произнесла:

- Не стоит так нервничать и кричать. Я очень плохо себячувствую. Мне нужно принять холодный душ.

Мужчина посмотрел на мои мокрые волосы и рассмеялся.

- А может, тебе еще ванну с пенкой соорудить и спинкупотереть? Может, у меня лучше получится, чем у француза?

- Я говорю вполне серьезно.