веселей, чем ехать глядючи в холку Снежка, и Хиттер вошёл во вкус. Наверняка папашины «каменюки за пазухой» и есть не что иное как самые отъявленные грешники. И носят их жрецы в назидание заблудшим чадам Создателя. «А ежли не впечатлился кто, тому этим камнем по кумполу — для доходчивости!» Еле сдержав смех, наёмник снова прислушался к проповеди.

— … он — ложь, и он — отец лжи, Руши́телем рекомый, искушает нас ежечасно. Мерзкие идолы, обряды поганые, а более всего колдовство — суть козни его против Великого Замысла. Тот, кто заразу сию носит, — нечист! И в пламени живом очиститься должен…

Только-только въехав в Велласкон, Хиттер увидел эти обряды «очищения» во всей красе. Зрелище не из приятных — всё веселье как ветром сдуло. Наёмник насупился и представил, как на бритую жреческую голову в тёмном капюшоне опускается навершие арангийской дубины.

«А что, — мелькнула мысль, — Очистительница — хорошее имя. Будет очищать слишком умные головы от излишка мозгов».

Губы наёмника скривились в недоброй усмешке, которая, правда, тут же исчезла. Дерево. Здоровенное дерево поперёк дороги. Вроде ничего удивительного: тракт давно заброшен, лес подступил к нему вплотную. И бури в этих краях случались такие, что рвали с корнем высоченные сосны. Но в памяти слишком живы часы ожидания в засечной засаде, стук копыт и ржание степных коней, гортанная речь их наездников.

«Дерево одно единственное — других следов урагана не видать. — Поводья натянулись. Мерин послушно замедлил шаг. — Спокойно, Фрай, какой дурак будет делать засаду на старой заросшей дороге?»

Хотя, от этих велласков можно ждать чего угодно. Наёмник откинул капюшон, вытащил притороченную к седлу дубину и медленно продолжил движение к преграде. Жрец, разом замолкнув, приостановил кобылу и направил её за Снежком след в след. Видимо, не первый раз ездил с охраной.

Всё внутри Хиттера напряглось в ожидании. Но сердце всё равно скакнуло до кадыка, когда стрела, мелькнув в воздухе, вертикально вошла в хлябь тракта.

Снежок дёрнулся, но железная рука всадника удержала его на месте. Сзади тоненьким голоском молился жрец, а из-за деревьев слева крикнули:

— Оружие брось! Убивать не будем! Посмотрим, что в сумках да кошельках, да иди с миром!

— Все так говорят, — с показным равнодушием бросил Фрай, поудобней перехватывая дубину, — а потом приходится до города без порток ковылять!

— Верь не верь, а придётся! — прокричал голос, и пара стрел вонзилась в землю в нескольких шагах от кобылы жреца.

Та неожиданно взбрыкнула, и всадник кулём с мукой свалился на землю. Хиттер соскочил с седла и в два широких шага оказался подле клиента. Заслонил собой. Длинный шип на навершии Очистительницы свирепо рассёк воздух.

— Бросай! — в голосе из леса звучало торжество. — Не то издырявим обоих!

Это не было пустой угрозой. Луками неизвестные владели хорошо и, судя по всему, уже нацелились на двух застрявших посреди дороги путников. Сбежать не получится: жрец корчился в грязи, держась за ногу. Карабкаться на лошадей, подставляясь под стрелы, тоже резона нет. Сам-то Фрай в бригантине, а клиент — совсем беззащитный. Значит…

— Не стреляй, сдаюсь! — прокричал наёмник и с силой вогнал шип дубины в полотно тракта.

Если что, он сумеет быстро её вытащить.

— Я сказал брось, а не ткни!

Фрай со вздохом пнул верное оружие. Очистительница укоризненно хлюпнула, упав в дорожную грязь.

Жрец завозился и, стеная, поднялся на колени. Хиттер протянул ему ладонь. Так они и встали рядом. Плотный, за счёт широких плеч почти квадратный арангиец. И маленький, похожий на ощипанного утёнка проповедник с потной лысиной и бегающими глазками.

Из-за деревьев показались люди. Четверо, пятеро… нет, шестеро.

В зелёных и коричневых куртках, на головах — кожаные шапки да тканые капюшоны. Под ними сальные волосы, широкие загорелые лица с косматыми бородами. Кряжистая осанка пятерых выдавала в них землепашцев.

Фрай хмыкнул. В Аранге вольные буры — крепкие, рачительные хозяева отобранных у Степи наделов. Основа войска, стерегущего Черту́. Местные же вилланы с их тяжёлым, отупевшим взглядом вызывали брезгливую жалость. Замордованные непосильными поборами и произволом господ, они и выглядели по-скотски обречённо и беззащитно.

Но те, что вышли сейчас из леса, не походили на скот. Они были волками.

Наёмник видел это в преждевременных морщинах на молодых лицах, в тёмных прищуренных глазах, глядящих дерзко и внимательно, в мозолистых руках, уверенно сжимающих оружие. Отчаянные люди, сменившие соху на тисовый лук, деревенские избы на лесные чащобы, сбор урожая на сбор монет, звенящих в чужих кошельках. Разбойники, такие разные и такие похожие.

Фрай сразу приметил среди лесных удальцов парня лет восемнадцати, отличавшегося от остальных. Держался тот очень уверенно, а одет был в расшитую рубаху редкого для Велласкона лилового цвета. Такую ткань привозили из Аранги, и стоила она недёшево. Пояс, похожий на рыцарский, на нём болтался охотничий нож в роскошных ножнах. Лицо, слишком красивое и слишком правильное для виллана. Высокий лоб, тонкий благородный нос, бледная кожа. Длинные тёмные волосы перехвачены тесёмкой. Глаза, тоже тёмные, непонятного цвета — будто подёрнуты пеленой — смотрели испытующе. Вот они остановились на жреце…

Красивое лицо исказила ненависть, какой Хиттер не видел ни в одном бою.

— Еронимус, — прошипел темноволосый. — Вот так встреча!

На север. Шаг второй

Сколько занял путь до стоянки разбойников, Фрай, хоть убей, не понял. Их вели какими-то неприметными тропами, постоянно петляли, путали следы, то спускаясь в овраги, то поднимаясь на заросшие лесом пригорки. Впрочем, направление Хиттер приблизительно запомнил. «Если что, — думал он, — обратно на тракт я выберусь».

Однако настрой Теобальда — так звали разбойники своего вожака — особых надежд не внушал. Темноволосый коршуном вился вокруг жреца, ежеминутно суля ему кары, одна другой страшнее. Из этой по большей части бессвязной болтовни арангиец уловил, что некогда Еронимус объявил «нечистой» целую деревню. Но части еретиков удалось скрыться в лесах — собственно, к ним в руки они и попали.

Фрай хотел было втихую расспросить жреца, но тот теперь сам играл в тупого варанга. Трясся и молился своему Создателю, не замечая ничего вокруг. Всё это очень не нравилось наёмнику.

До лагеря дошли почти в сумерках. Представлял он собой обширную поляну с вырытыми тут и там землянками. Хворостяные крыши торчали на поверхности. За деревянной изгородью бродило несколько тощих коз.

— Приведи отца, скорее! — крикнул Тео — так Хиттер обозвал его кратко — парню, вышедшему навстречу.

Тот опрометью метнулся к одной из землянок.

Остальные осматривали добычу. Фрай хладнокровно взирал, как они шарят в его седельной суме. Вскоре пришла