заметить что-то такое, лестницу. Она шла по стене и вела на второй этаж.

Наконец Роар взял её за руку и усадил за тот самый огромный стол на котором собственно рожала Эка.

Никого это не смущает? Кажется нет.

— Воспоминания? — спросил её Роар, словно прочитал мысли.

— Просто, — Милена смутилась, запнулась.

— У нас нет времени на размышления о том, что и как, — ответил митар. — Мы просто живём дальше. Наверное это сложно, да?

— Нет, на самом деле я всё понимаю, — ответила Мила. — Просто мне тяжело свыкнуться с этим.

В зал спешно вошёл высокий юноша и принёс еду. Определить его возраст она так и не смогла. Всё-таки изарийцы были очень рослыми.

— Блага тебе, Эрт! — проговорил Роар.

— Достопочтенный митар, — парень склонился в почтенном поклоне и удалился.

— Что не так? — спросил митар, видимо заметив её недоумение.

— А?

— Ты нахмурилась.

— А, — Роар заметил, да. Она улыбнулась. — Просто никак не могу понять сколько кому лет, точнее тиров.

— Это действительно так важно для тебя, — улыбнулся в ответ мужчина.

— Ну, просто, — она пожала плечами. — Вот сколько этому пареньку?

— Хм, — митар задумался. — Рэтар наверное знает точно, ну и Эка, понятное дело. Мне кажется, что он ещё только должен вступить в корту, а значит около тринадцати.

— А в моём мире сказали бы, что ему все восемнадцать, — с небольшим преувеличением отозвалась она и перевела взгляд на еду.

Роар рассмеялся.

— Ешь давай.

— Я такое не видела никогда, — указала она на принесённые фрукты или может овощи, или это ягоды? — Только вот лепёшка знакомая.

Он вздохнул, всё ещё улыбаясь. Потом стал перечислять названия, которые кажется вообще не задерживались в её голове. Это было сладким, это кислым, это… хм… странным.

— Почему здесь другая еда, не такая как в Трите? — спросила Мила, запивая странное на вкус ещё более странным на вкус чем-то похожим на компот.

— Не увлекайся, — улыбнулся Роар, кивая на кружку. — Это разбавленная цнеля, можно опьянеть. А еда не другая, просто в Трите готовят в основном Мита и её помощницы, а тут много чего можно купить в кортах и в городе. Поэтому еда разнообразнее.

— Но и там же можно, нет? — уточнила Милена, со смущением смотря в кружку с цнелей. Не зря Хэла это компотом называла.

— Да, но тут вышел со двора замка на площадь и вот тебе корты, а там — всем лень ходить, — митар пожал плечами и она рассмеялась, — наверное, особенно в такое время, как сейчас. Да и Зарна просто может позволить себе намного больше. Это город, а Трит крупное поселение.

Милена повела головой и прикусила губу.

— Вот это вкусно, — она указала на что-то солёное и хрустящее. — И я всё это не смогу съесть. Это очень много. Я просто хотела перекусить, да и есть ночью странно.

И девушка поймала себя на мысли “после шести не есть” и ей стало как-то не по себе.

Сколько она вообще тут? Сколько времени её мысли не возвращались к тому, как она выглядит, что и когда она ест, сколько она занимается спортом, сколько шагов сделала за сегодня, сколько километров пробежала на беговой дорожке…

— Эй, Милена? — позвал её Роар и, когда она подняла на него свой задумчивый взгляд, он нагнулся к ней и поцеловал.

— Ты чего? — нахмурилась она и стала оглядываться. — А если нас увидят?

Но митар ничего не ответил, он улыбнулся и протянул ей руку, чтобы помочь встать.

— Пойдём, покажу тебе дом.

— Ночью? — смутилась белая ведьма, но его полный желания взгляд уже обжёг её.

И понятно, что как бы страшно ей не было наткнуться на людей, которые могли их увидеть, но вот это острое ощущение сводящее с ума, его невозможно описать, но как же оно захватывает.

За дверью был проход, а потом пролёт и коридор. Ведьма предполагала увидеть стражу, но там никого не было. Только небольшая лестница, в несколько ступеней, а коридор уходил дальше и в конце кажется тоже была лестница. Они прошли одну дверь, потом другую.

— Это комната бронара, это общая, это чистая комната, это митара, — пояснил Роар, обнимая Милену за талию и почти внося в ту дверь, за которой была обозначена им как его комната.

— Роар, — выдохнула она ему в губы, теряя самообладание, потому что как и всегда от его поцелуев и ласк становилось пусто в голове, и нестерпимо горячо внизу живота.

— Тут остановимся, — улыбнулся он. — Потом дальше.

Милена хотела возразить много о чём ещё, но в итоге потерялась и упав в его страстное желание и жадные объятия, отпустила всё тревожное, что было в голове.

— Я так соскучился, светок, — прошептал он ей в шею, целуя и раздевая.

Милена, как всегда была смущена его напором, но у неё не получалось думать об этом, потому что там, где он прикасался, жгло, а его жар заполнял её и было хорошо только от этого — что-то большее было до слёз нестерпимо и до воя прекрасно.

Так не может ведь быть, такое только для нереального, для книг, фильмов… ту остроту, которую она ощущала, было невозможно описать. И Роар был таким трепетным с ней, она чувствовала себя бесценной, прекрасной.

Этот его шепот, который заполнял комнату, который был единственным, что можно и что хотелось слышать. Он выжигал её изнутри и не хотелось, чтобы эта мука проходила. И так не бывает. И уж тем более с ней. Но каждым своим движением, он давал ей это осознание — бывает, бывает и вот она ты, живёшь этим.

— Роар, — позвала она, греясь и блаженствуя в обнимающих её сильных и огромных руках.

— Ммм, — о, чёрт, кажется он заснул.

— Прости, ты уснул? — виноватым шёпотом спросила она.

— Нет, — мотнул головой митар, — слушаю тебя.

— А что такое светок?

Он фыркнул ей в затылок.

— Что? — она повернулась к нему и увидела невообразимо довольное лицо. — Роар?

— Я лучше покажу, — отозвался митар, не открывая глаз. — Чуть позже.

Милене стало стыдно — она спала четверо суток, а он же не отдыхал это время. Наверняка нужно было делать невероятное количество дел, связанных с переездом дома и ведь ещё второй отряд должен был двинуться следом за ними. Интересно они прибыли или ещё нет.

— Хочешь, я пойду к себе? А ты отдохнёшь, — прошептала Мила, пошевелившись.

— Нет, что? — он открыл глаза, его руки притянули её сильнее. — Не вздумай. Всё хорошо. Я могу не спать несколько мирт.

— Сон — важная часть отдыха, — произнесла она словно старушка столетняя, разве что пальцем воздух не сотрясала.

Роар