Рядом есть надпись

, написанная тем же почерком, но более наклонно, что объясняется местоположением надписи на столбе. С.А. Высоцкий правильно связывает надписи со Святополком Изяславичем. Святополк-Михаил был сыном великого князя Изяслава Ярославича; родился в 1050 г. и в 1069 г. впервые получил в княжеский удел Полоцк. Пожелание добра «Святополчьей матери» выражено так своеобразно, вероятно, потому, что князь Изяслав был женат не единожды, и Святополк хотел точнее определить Олисаву не только как «русскую княгиню», но как свою мать, а себя обозначил как «сын и сущи», т. е. настоящий, родной, а не пасынок.

Обе надписи сделаны, вероятно, тогда, когда Святополк не только еще не был князем, но еще ходил с матерью в церковь на женскую половину хор. Датировать их надо, по всей вероятности, началом 1060-х годов, когда княжичу Святополку было лет 10–12[66].

В первой надписи особенно ощущаются неустойчивость и невыработанность почерка, неверное применение титла и чисто детское выпячивание слова «сын», превратившегося почти в подпись.

Самым интересным удостоверенным автографом является запись Ставра Гордятинича[67]:

Имя писавшего сразу воскрешает в памяти летописного боярина Ставра, новгородского сотского, которого Владимир Мономах вызвал в Киев в 1118 г. и посадил в погреб вместе с другими новгородскими боярами. Этого летописного Ставра обычно сопоставляют с былинным героем Ставром Годиновичем (Гординовичем), богатым боярином из Новгорода или из «Ляховицкой земли», который был согласно былине тоже посажен в погреб, но потом вызволен своей молодой женой.

Относить софийское граффито именно к этому боярину Ставру было бы слишком мало оснований, если бы рядом не было второй надписи, удостоверяющей первую:

Эта надпись сделана другим почерком, резко отличным от уверенного и выработанного почерка самого Ставра. Писал ее киевлянин, а не новгородец, так как нет типичного новгородского цоканья. Он разъяснил своим современникам, какой именно Ставр сделал соседнюю запись, добавляя его отечество — Ставр Гордятичь (или, может быть Гордягинич)[68].

Автографом Ставра Гордятича можно считать только первую надпись (рис. 7).

Рис. 7. Автограф былинного героя Ставра Гордятича (слева) и надпись (справа), удостоверяющая его подлинность. Киев. Софийский собор (около 1118 г.).

Боярин Гордята жил в старой аристократической части города. Его двор, как всем известный ориентир, служил летописцу 1070-х годов для обозначения древних районов Киева. Ставко Гордятич, очевидно сын этого Гордяты, в те же годы уже воеводствовал и вместе с юным Владимиром Мономахом уезжал из Киева в походы; судя по уменьшительному имени, Ставко тоже был еще молод.

Много лет спустя Ставр, к этому времени боярин и сотский Новгорода Великого, прогневил Мономаха и был вызван в Киев. Здесь летописный лаконичный рассказ сплетается с красочным повествованием былины. «В лето 1118. Того же лета приведе Володимирь с Мстиславом вся бояре новгорочкые к Кыеву и заводи я к честному кресту и пусти их домов, а иные у себе остави.

И разгневася на ты, оже грабили Даньслава и Ноздрьчю и на сочького на Ставра и заточи я вся»[69].

Былина «Ставр Годинович» (иногда Гординович) или «Ставр боярин» рассказывает о том, как в Новгороде привольно живет богатый боярин Ставр Годинович:

«В Нове-городе живу да я хозяином

Я хозяином живу да управителем.

…

Золота казна у нас не тощится».

Расхваставшегося боярина оговаривают перед князем Владимиром, и тот приказывает заточить его

«…Ставер боярин во Киеве

Посажен в погребы глубокие»[70].

В итоге мы располагаем следующими данными о Ставре Гордятиче:

а) Летописный свод Никона 1073 г. — «Град же бе Киев, иде же есть ныне двор Гордятин и Никифоров»;

б) «Поучение» Владимира Мономаха, написанное в конце XI в. — Ставко Гордятич дружинник Владимира Мономаха (1069–1070 гг.);

в) Новгородская 1-я летопись — Боярин Ставр, новгородский сотский, вызван в Киев князем Владимиром и заточен (1118 г.);

г) Былины — Ставр Гординович, новгородский боярин, вызван в Киев князем Владимиром и заточен. Впоследствии освобожден своей женой;

д) Граффито № 1 Софийского собора в Киеве (предполагаемый автограф Ставра) —

е) Граффито № 2 — Писал

После этих сопоставлений можно с достаточной степенью уверенности говорить о собственноручной надписи боярина Ставра Гордятича, сделанной им в соборе, возможно, в 1118 г.; для точной датировки у нас нет данных. Боярин писал убористо, твердо, с индивидуальными особенностями (буква «Б» с выступающей влево верхней перекладиной), обнаруживая давнюю привычку к письму. Ставру, как и Владимиру Мономаху, было, вероятно, к 1118 г. далеко за 60 лет. Неизвестный киянин, удостоверивший автограф, писал небрежно, быстро, размашисто, но самый факт такого внимания к записи Ставра свидетельствует о повышенном интересе к этому опальному боярину.

* * *

В беглом обзоре русского эпиграфического материала были рассмотрены далеко не все его категории, но даже частичные извлечения показывают, что русская эпиграфика обладает разносторонними историческими источниками[71].

Задачи дальнейшего изучения сводятся к следующему:

а) научная разработка «эпиграфической палеографии» на основе датированных памятников;

б) приведение в систему и датировка массового материала;

в) продолжение систематических расчисток граффити во всех древнерусских городах и публикация корпуса надписей;

г) сравнительное изучение лингвистами и историками всех памятников, писанных кириллицей и глаголицей, с учетом болгарских и сербских материалов;

д) использование данных эпиграфики в общеисторических работах и в работах по истории культуры, языка и быта.

* * *

Опубликовано: История, фольклор и искусство славянских народов. Докл. советской делегации на V международном съезде славистов. София, сентябрь 1963. — М., 1963.

Запись о смерти Ярослава Мудрого

Среди древних граффити Софийского собора в Киеве, обнаруженных за последнее время С.А. Высоцким, особый интерес представляет надпись (№ 2) о событии 1054 г. (рис. 8). Ознакомление с надписью на месте позволяет сделать несколько выводов.

Рис. 8. Запись о смерти «цесаря нашего» (Ярослава Мудрого). Киев. Софийский собор. 20 февраля 1054 г.

Палеографически надпись очень близка к Остромирову евангелию 1056–1057 гг.

Надпись состоит из девяти коротких строк; конец ее определен горизонтальной чертой. Строки 7-я и 8-я, к сожалению, не читаются — там сохранились только следы отдельных букв.

Писавший несколько раз ошибался, зачеркивал ошибки и писал вновь. Так, в конце 1-й строки зачеркнуты буквы

и вместо них в начале