Через неделю мне была дана команда явиться в Москву.

И я явилась. С аэропорта забирал Илья.

Рассказывал о достаточно драйвой реализации проекта, потом дошла очередь до моей дележки информацией. Предусмотрительно умалчивала о венцености Иноземцева и его ко мне отношении. Потому что не была уверена, что Илья однозначно и просто на это отреагирует. Нет, мой брат был далеко не дураком, пингвины из «Мадагаскара» вообще наше все, и я думаю, что на скипетр в жопе и кольцо всевластия в носу мы реагировали бы сходно снисходительно, ведь чем бы дитя не тешилось, лишь бы батрачило, но после того случая с попыткой изнасилования, Илья воспринимает негатив в мою сторону порой чрезмерно остро… Я иногда бываю пиздец какая дура, просто позорный пиздец…

Илья привез меня в неплохую квартирку, прямо совсем недурственную, велел отсыпаться до вечера, потом бары-рестораны-шоу-программы, а с утра чешем к Истомину и обсудим важные аспекты.

Разомлев после ванны и побаловав свое тулово тщательным уходом, я уже готовилась пасть к ходулям Морфея, но мне позвонил Илья.

– Леська не у тебя? – его голос напряжен, что мгновенно вызвало то же самое.

– Что случилось? – остановилась в дверном проеме, чувствуя, как от его интонаций засосало под ложечкой. – Илья? Если сейчас соврешь, что ничего, я тебя заебу до невменяемости, всеми богами клянусь.

– Ушла от меня, скорее всего. – Спустя длительную паузу очень ровно произнес он похолодевшей мне. – Утром в душе был… Ты же знаешь эту ее дурацкую привычку: периодически, если я не могу ответить на звонок, ей надо обязательно взять трубку и сообщить, что я перезвоню. Ну, и… позвонил Олег, она взяла.

– Что он ей сказал? – с трудом сглотнув, выдавила я.

– Ты Олега не знаешь? – прицокнул языком брат. – Хуйню всякую, вплоть до того, что я чуть ли массовый убийца, бате его с Ханом наркоты подбросил и на счетчик их свору поставил. Перевернул с ног на голову, короче. Я уезжал из дома, все нормально было, вообще все, она ничем не показала, что... Сейчас вспомнил, что Олег должен был позвонить сегодня, спросить счета, куда бабки скидывать. Посмотрел вызовы и увидел, что звонок был принят тогда, когда я в душе был. Перезвонил ему. Шакал спросил как дела, все ли у меня хорошо с женой. Объяснил мне, почему спрашивает. Сейчас ей звоню – не берет. Я за городом… Истомину хуй дозвонишься, а эти, с которыми тут, нихуя ничего не решают. Такси вот вызвал и к ближайшему каршерингу несусь, куда раньше прыгну…

Есть только одна логичная причина, почему она ушла. И я ее знаю. Леся в один из редчайших моментов, когда мы с ней бухали, называла эту причину. И Илья об этом не знает, иначе бы реагировал вообще по другому…

В душе все перевернулось. Господи…

Нужно перехватывать инициативу. Срочно.

– У нее здесь есть пара знакомых, я их знаю, скорее всего к ним поехала, ты не переживай, я ее найду.

– Ален, ты давай вот без эт…

– Сто процентов у какой-то из них. Я выясню у какой, а то они тебе не сознаются из женской солидарности, так что занимайся делами, я найду у кого она.

– Алена!.. – предупреждающе начал Илья.

– Блять, Илюш, сейчас вопросы решаются на миллионы рублей, у твоей жены внезапно крыша поехала, я могу ее остановить. В смысле не крышу, а Олесю. Установить ее местонахождение так, чтобы и ты вопросы решал и спокоен был, зная, где она, с кем и она под контролем, мне маякнут, если куда тронется и я сразу тебе сообщу. А если ты сейчас сорвешься с места, и что? Истомину это явно не понравится и хуй знает, как это все отразится потом. Во-вторых, ты как будто живую бабу никогда не видел! Тем более ту, с которой живешь шесть лет. Ну, приедешь ты к ней, думаешь, на шею кинется? Дай остыть. Ей душу надо излить, Илюш, поэтому поехала к подружке, и они сейчас, наверное, горе заливают и обсуждают какой ты козел. Не переживай, я найду ее мусорный бачок и скажу тебе адрес.

Илья помолчал, но доводы мои крыть нечем было, особенно когда мне очень надо, чтобы их не покрыли и я прекрасно знаю того, с кем веду свой рассудительный монолог. Поэтому спустя еще пару минут моих тщательных убеждений и сведение его тревоги до минимума, брат все же дал добро. Я отключила звонок и зло выматерилась, думая про свою невестку очень нехорошие вещи.

Звонок ей – нет ответа. Ага, значит я, как член вражеского клана, тоже в игноре. Ладно. Хуй с тобой. Я до тебя по-другому доберусь, дура, блять…

Открыла вкладку с полезными номерами скотинок из своего загона. Нашла номер Глеба, опера экономического отдела, обожающего участвовать в обысках у нас, потому что ему нравилась нежная и мило пугающаяся Алена Еремеева, смотревшая на него большими наивными глазами, в которых были трогательные слезы. Пробуждала такая Алена у опера Селезнева мужской инстинкт защищать (и по возможности оприходовать) хрупкую трепетную лань, которую под бочок взял ее брат-бандюга, потому что она очаровательно беззащитна, очень наивна, ибо вообще не рубит происходящее и может сломаться в этом жестоком мире без его бандтитского надзора. Ну, и тупая еще, ибо уже год не понимает, что опер Селезнев к ней подкатывает периодически, когда начальство не бдит за братом-бандюгой, но недалекость девицы только больше раззадоривает мужской инстинкт защищать (и по возможности оприходовать) у бравого опера Селезнева.

– Глеб, здравствуй, я не отвлекаю тебя? – робким, нежным, несмело дрогнувшим голосом начала я, что сейчас шло совершеннейшим резонансом с моим перекошенным от злости и возмущения ебалом.

– Привет, Аленочка. Сейчас, секунду подожди, – отозвался воодушевленный Глеб. Хлопок двери в трубке, шум улицы, – что-то случилось, дорогая?

Какая я тебе дорогая, ослик, блять? Я просто бесценная нахуй, но хрен с тобой, врубай мужика, ладно уж, я потерплю.

– Да… – тихо и еще более дрожащим голосом признала я, сдерживая желание злобно заржать и презрительно поплевать на экран. – Мне очень нужна помощь и я не знаю, к кому обратиться…

– Конечно, я помогу. Что случилось, Ален?

Конечно, ты поможешь. Раз трахнуть мечтаешь, то надо стать героем в моих вечно осоловелых при виде тебя глазах. Это логично, что ты поможешь, ослик, потому и набрала!

– Я с женой брата поехала в Москву, мы вчера с ней катались, смотрели город… и… господи, как стыдно! – изобразила муки совести в голосе, – я выпила, хотя обычно не пью, – хуйню всякую не пью, остальное пью, – вроде бы совсем немного, всего три бокала шампанского, но совершенно ничего не помню… – готова руку на отсечение дать, что в ближайшее время он позовет меня куда-нибудь и попытается споить, взяв на вооружение такую ценную информацию. Алга, родной, меня вырубить может только литр невъебенного вискаря, и то, при условии, что шлифану парой-тройкой нехуевых шотов или бутылкой охуенного винища. Только это отправит меня в астрал, я проверяла, – так вот... ты же знаешь Илюшу, – знает. Считает его злобным гадом, а меня безжалостно терроризируемой им наивной дурой (которую надо оприходовать), – он мне телефон подарил, дорогой очень, и мы не можем вспомнить, где я его оставила, пока вчера… Глеб, пожалуйста, не подумай обо мне плохого, я так вообще в первый раз… но если Илюша узнает, что я потеряла телефон… он так разозлится, сильно ругаться на меня будет, – мой голос задрожал, якобы от едва сдерживаемых рыданий. – Может быть, у тебя есть какая-то возможность узнать местоположение? Я в кино видела, что милиционеры, ой, полицейские так могут сделать…