Дарина сначала расстроилась, что Яр ушел, а потом стала шепотом рассказывать мне свои девчоночьи секреты: сообщила, что на занятиях по теннису целовалась с мальчиком, показала мне сайт с фанфиками, которые она любит читать, а потом вдруг уснула прямо сидя на кровати – чуть приоткрыв рот, как маленький ребенок.

Я осторожно уложила ее на подушку, укрыла одеялом, погасила свет, прикрыла дверь и вышла в коридор.

Подошла к панорамному окну, выходящему на парковку, и увидела машину Лели. А потом и ее саму. Она выскочила, резко хлопнув дверью, сама на себя не похожая, и побежала в дом. И лицо у нее было злое и заплаканное.

Следом вылез ее охранник. Семен. Вроде так его звали. Так непривычно было видеть растерянность на лице этого громилы. Он посмотрел вслед Леле, со всей дури двинул кулаком по фонарному столбу, а потом сел прямо на дорожку и уткнулся лицом в колени. У меня аж рука заныла фантомной болью. Дурак он что ли так себя калечить? Странно это все.

Я начала спускаться вниз, чтобы поискать Яра, которого что-то давно не было, но вдруг увидела то, что меня заставило замереть мышкой.

Какой-то грузный неприятный мужчина перегородил дорогу Леле, схватил ее и медленно, пьяно ей говорил:

– Не ломайся, Олюшка. Ты ж хочешь меня, вижу. Как ни приеду к твоему бате, ты жопой своей красивой передо мной крутишь. Идем. Никого нет, все салюты пошли смотреть.

– Вы с ума сошли, дядя Слава, – шипела Леля, безуспешно пытаясь вывернуться из его лап. – Вас папа на фарш порубит. Руки от меня убрали быстро!

– Нахрен ты ему нужна, он над младшей дочуркой трясется, а ты так – дармоедка. И кому думаешь поверит? Тебе, балаболке, или своему другу еще со школьных лет?

– Я буду кричать, – дрожащим голосом предупредила Леля, но тут же замычала. Видимо, этот урод зажал ей рот.

– Не будешь, Олюшка. Не будешь.

Хлопнула дверь одной из комнат, и я заметалась в ужасе. Что делать? Этот урод, он же сейчас ее… Бедная Леля!

– Саня?

– Яр! – я бросилась к нему. Как же вовремя он появился. – Быстро… Леля… там… и мужик…Вот эта дверь!

Я не знаю, как он меня понял, но понял. Он громко затопал ногами, застучал посохом об пол и весело крикнул:

– А где же девочка Леля? Дедушке уже домой пора, а она обещала нам деньги отдать за работу.

– Я ее вот тут видела! – громко поддержала я. – Давай позовем вместе. Ле-ля! Ле-ля!

– Что орете? – дверь распахнулась, и там стоял тот самый мужик. Расхристанный, без галстука, со сползшими штанами. Он был такой широкий, что занимал весь проем, и невозможно было увидеть, где там Леля и что с ней. – Спит она. Денег я вам щас дам. Сколько надо?

Он полез в карман брюк, и в это время Яр вдруг огрел его посохом по голове. Я взвизгнула, думая, что сейчас будет как в фильмах – злодей упадет на пол бездыханным. Но, к сожалению, бутафорская палка не была такой тяжелой, чтобы оглушить человека, тем более этого борова.

– Да ты, – прохрипел он, кинулся на Яра и начал его душить. Они сцепились, упали оба на пол, а я бросилась в комнату, где лежала Леля в порванной на груди кофте, со скрученными руками и с кляпом во рту из мужского галстука. Глаза у нее были огромными и безумными. Я вытащила кляп, и она тут же, словно пожарная сирена, заорала что было сил:

– Сема!!!

Я не знаю как, но ее телохранитель оказался на этаже буквально через считанные секунды. Он как котят разбросал в стороны Яра и мужика, а только потом тяжело уронил, глядя дикими глазами на связанную Лелю:

– Кто?

– Он, – она кивнула на мужика. И тут же торопливо добавила: – Это папин друг. Его лучше не бить.

Сема зарычал. Натурально зарычал, словно дикий зверь. И бросился на мужика, выкручивая ему руки и роняя мордой в пол. Раскрасневшийся Яр, уже потерявший где-то бороду, содрал пояс со своего костюма и помог связать того, кого нельзя было бить. Но, кажется, несмотря на запрет, бить его все же собирались.

Я сглотнула и захлопнула дверь комнаты с внутренней стороны. Думаю, мне не стоило смотреть на это. А вот Леле явно нужна была моя помощь. Я с трудом освободила ее руки от перетянувшего их ремня. На тонких запястьях остались багровые полосы.

– Вот это отцу и покажу, – отстраненно проговорила она, разглядывая руки и морщась от боли. – Теперь этот мудак не отвертится. Он ведь с четырнадцати лет мне под юбку залезть пытался, но сегодня ему крышу совсем снесло. Больной… Еще и Семки рядом не оказалось.

– А как так вышло? – рискнула спросить я. – Вы поссорились? Я видела, как вы из машины выходили.

– Этот дурак сказал, что любит меня. А я его послала.

– Почему? – мне вдруг до слез стало жалко огромного, преданного, как пес, Семена. – Ты не любишь его?

– В том и дело, что люблю. А… ты все равно не поймешь! – махнула она рукой. – И спасибо, кстати, что помогли.

Дверь распахнулась.

– Мы в кладовку его унесли, – тяжело дыша, сказал Яр.

– Внешних повреждений нет, – буркнул Сема. – Он без сознания.

– А внутренних? – хмыкнула Леля.

Оба парня скромно промолчали.

– Ладно, – вздохнула она. – Пусть папа сам с ним разберется.

– Это я виноват! – яростно сказал Сема. – Я оставил тебя без защиты.

– Но я тебя обидела, – возразила она.

– Это неважно.

– Важно!

– Тебе… больно?

– Уже нет.

С каждой фразой они все ближе и ближе подходили друг к другу, а мы с Яром неловко пятились назад, чувствуя себя лишними. А когда огромная лапа Семена вдруг притянула к себе тонкую изящную Лелю, и телохранитель впился в губы своей хозяйки, мы оба вспыхнули и выскочили в коридор. Мешать ребятам не хотелось. У них явно была своя – далеко не простая история.

Яр подобрал с пола посох, бороду, а потом, вспомнив что-то, метнулся обратно к комнате и постучал по дверному косяку.

– Простите, что отвлекаю, – вежливо сказал он страстно целующейся парочке. – Но я про деньги.

– Сколько тебе надо? – бросила Леля, с неохотой отрываясь от Семена.

– Да нет, это мы же тебе должны. Двести штук. У нас часть наличными, а сто двадцать на карте, и мы…

– Ничего не надо, – она царственно махнула тонкой ручкой. – Себе оставьте. Спасибо. С Новым годом. И это… дверь закройте с той стороны.

Мы послушно захлопнули дверь, переглянулись