правильным мерилом подвига и человека, совершившего этот подвиг.

Стефан Цвейг.

Поезд двигался, поглощая километр за километром. Пейзаж за окном все тот же: сопки, тайга, заснеженные болота.

Но вот неожиданность. Мы остановились. Станция. На мороз выходить не хотелось. Посмотрели в окно – ничего необычного. Да и пассажиров не видно – никто не выходил из поезда, да никто и не входил. Значит, сейчас поедем.

Прошло десять минут – стоим. Прошло двадцать…

– Почему стоим, не знаете? – спросил я у соседа, явно местного.

– Дело известное, – ответил он. – Видишь, женщина на перроне рыбой торгует? Ее муж – дежурный по станции, в красной шапке. Так вот, пока жена рыбу не продаст, он поезд не отправит.

– А расписание?

– Нет тут расписания. Дорога государственной комиссии не сдана. Каждый на своей делянке распоряжается по своему.

…Я задремал. Не слышал, когда поезд тронулся. Открыл глаза и увидел, что пейзаж за окном вроде бы начал меняться. Вдали виднелся лагерь. Или ИТЛ, как учил меня полковник.

Потом еще один, еще…

Вагон вроде как качнуло – пассажиры бросились к окнам с одной его стороны. Я – за ними.

Там, за окном, на пригорке был женский лагерь. В одну линию выстроились женщины, стали в позу, задрали юбки и провожали нас голыми задницами. Что они хотели этим сказать? Что презирают тех, кто еще на свободе? Что жалуются на свое дерьмовое житье-бытье?

А поезд шел дальше навстречу другим зонам. Начинало чувствоваться дыхание порта Ванино.

Нельзя не сказать, что судьба сыграла с ним злую шутку.

В 1943 году перед бухтой открывалось лучезарное будущее. Караваны американских кораблей с танками, бронемашинами, снарядами и патронами. Все для фронта! И, конечно, почет и поклон тем, кто эти грузы принимал и отправлял прямо в жерло войны. Почет и, конечно, ордена. Много орденов.

Но тут что-то пошло не так. Движение по новой дороге было открыто в 1945 году. Как раз к окончанию войны. Ленд-лиз иссяк. Корабли перестали отчаливать от западного побережья Америки.

Порт потерял перспективу, оказался не у дел. Но никому не дано знать, чем счастье или несчастье может обернуться.

На протяжении многих лет заключенных перевозили на Колыму из порта Находка. Другого пути не было – до Магадана не существовало ни железных, ни автомобильных, ни пешеходных дорог. Перевозками невольников по морю занимался пароход “Дальстрой”. Он был назван именем гигантского спрута – организации, вбиравшей в себя всех заключенных восточных районов страны. Они валили лес, спускались в урановые рудники, строили дороги.

Мы с отцом добирались до Советской Гавани в 1949 году. Так в том же году в советских тюрьмах, лагерях и колониях сидело 2.356.685 человек. И умерло около тридцати тысяч заключенных.

В 1946 году, когда Ванинский порт потерял надежду на блестящее будущее, его, в кавычках, выручил пароход “Дальстрой”. Он загружался в Находке чем-то взрывоопасным. В трюмах рвануло. Не только корабль развалило взрывом, но и разрушило всю инфрастуктуру порта.

Находка вышла из строя. Нависла острейшая неприятность. Со всех концов страны шли к ней эшелоны заключенных. Они добирались до моря, но дальше пути на Колыму не было.

И тогда-то снова всплыло название Ванино. Там готовый порт находился на простое. Его причалы были способны принять океанские транспорты для перевозки людей. Да к тому же к самому порту подкатывала только что построенная железная дорога.

Все, что двигалось в сторону Находки, переадресовывалось на новую магистраль, в новый порт.

Здесь же построили Ванинский транспортно-пересылочный лагерь и пошли по новому этапу десятки тысяч людей, лишенных свободы.

Они подолгу ждали своего парохода и грустно пели ими же сочиненный гимн Магадана.

Я помню тот Ванинский порт,

И вид парохода угрюмый.

Как шли мы по трапу на борт

В холодные мрачные трюмы.

От качки стонали зека,

Ревела стихия морская.

Вставал на пути Магадан —

Столица Колымского края.

Пятьсот километров тайга,

Живут там лишь дикие звери.

Машины не ходят сюда,

Бредут, спотыкаясь, олени.

Я знаю, меня ты не ждешь

И писем моих не читаешь.

Встречать ты меня не придешь,

А если придешь – не узнаешь.

Не песня, а жалобный крик

Из каждой груди вырывался.

Прощай навсегда материк —

Хрипел пароход, надрывался.

От качки стонали зека,

Обнявшись, как родные братья.

И только порой с языка

Срывались глухие проклятья.

Будь проклята ты, Колыма,

Что названа чудной планетой.

По трапу сойдешь ты туда,

Откуда возврата уж нету.

Парадокс. Такого, наверное, во всем мире не сыскать. В Ванино на улице лежит огромный серый валун. Это – памятник. Памятник заключенному. Прославленному человеку. Командиру подводной лодки. В годы войны он по сумме тонажа потопил больше кораблей противника, чем все советские моряки.

Подводник номер один, Герой Советского Союза, кавалер многих орденов и медалей.

Пьяница, нарушитель всех уставов и предписаний.

При первой возможности его упекли в тюрьму на три года. Их он отсидел в Ванино.

На сером валуне – мемориальная доска. На ней золотом по черному: “Герою Советского Союза командиру легендарной подводной лодки С-13 Александру Ивановичу Маринеско. С 1950 по 1951 год отбывал наказание за сфабрикованное преступление. Реабилитирован в 1990 году”

Так в чем же парадокс? В том, что бывшему зеку поставлен памятник прямо в том месте, где он коротал свои горькие годы.

* * *

Когда уходят герои, на сцену выходят клоуны.

Генрих Гейне.

Поезд продолжал постукивать колесами по своему маршруту. Цель была уже рядом: город Советская Гавань находится от Ванино в десяти километрах. А вот и проводница кричит:

– Подъезжаем к Совгавань Сортировочная…

Соседи взяли свои вещи, потянулись к выходу. Мы сидим и спокойно смотрим в окно.

Заглянула проводница:

– А вы что? Поезд дальше не пойдет.

– У нас билеты до Советской Гавани…

– А это она и есть. Сортировочная…

– И город здесь?

– Нет. До него еще ни рельсы, ни шпалы не проложили. Туда с десяток километров еще добираться надо.

– На автобусе?

– Да нет здесь никаких автобусов. Надо будет попутку ловить. Вы не засиживайтесь – последние уйдут.

Около станции увидели открытую полуторку – на такой же мы ехали в Комсомольске-на-Амуре по льду реки.

Подошли:

– Нам бы в город…

– Придется заплатить.

– Конечно.

– Куда вас?

– В самый центр. Там есть редакция газеты…

– Знаю. “Советская звезда” называется. Ехать надо